Не хотел вчера пить. И Серёжка соглашался — пора бросать это дело, пора бросать. Но напились так вместе, что сегодня опоздал к ней, к Снежане.
Не так уж была бы беспросветна эта жизнь, если каждый вечер мог видеть эту прекраснейшую из женщин! Пусть мимолетно, кратковременно. Иногда в течение десяти-пятнадцати минут. Эти минуты соединяют миг с вечностью. Всё остальное перед ними ничто.
У Кольки всё разложено по полочкам — здесь чёрное, там белое. Прям, глас народа какой-то:
- Мы, лучше всяких там американцев, мы – русские. Американцы — они каждый по себе, а мы — едины. И в этом наша сила.
Была.
При Сталине сосед всегда знал и имел право знать, что у соседа за забором. И думал каждый о соседских проблемах не меньше, чем о своих. У всех было общее дело, общий враг, общие праздники. И земля, и фабрики, и заводы — все было общим. Все были равны, все были братья. И одному Богу молились — Иосифу Сталину.
Теперь не то. У нас теперь: здесь бомжи, там олигархи — нет единства.
Народ перед вождём должного трепета не имеет, и американцы нас не боятся, бочку катят, а, следовательно, не уважают.