4 марта 2024 года
На следующий день, удостоверившись, что доктор Фролов уехал на работу, Краснов снова подъехал к его загородному дому. Он посидел немного в машине, прислушиваясь к утренней тишине коттеджного поселка. Дом доктора был обнесен невысоким кирпичным забором с металлической решеткой, установленной сверху, сквозь которую хорошо просматривался сад. Олег вышел из машины, взял из багажника лопату и обошел вокруг забора. В доме никого не было. Краснов осмотрел забор: как он и предполагал, решетка не была оснащена сигнализацией. Перелезть через нее не составило большого труда, Олег слегка зацепился курткой за прутья решетки, но спустя минуту уже бесшумно спрыгнул в сад на кучу снега.
Полиция не может незаконно проникать на территорию частной собственности, за исключением тех случаев, когда есть основания полагать, что находящийся в розыске человек должен быть задержан по подозрению в совершении преступления. Доктор Фролов не находился в розыске, а капитан Краснов понятия не имел, в каком преступлении он собирается его подозревать. Но его интуиция говорила ему, что доктор каким-то образом связан с найденным в машине Соколова трупом учителя Лебедева. Если Краснов не найдёт доказательств, он может лишиться погон, поэтому он просто обязан их найти.
Перед тем, как приехать сюда, Олег постарался узнать о докторе Алексее Ивановиче Фролове как можно больше. Из прошлого психиатра его больше всего заинтересовали две вещи: он осиротел еще ребенком и попал в автомобильную аварию в возрасте тридцати одного года, после которой в течение целого года не мог вернуться к своей практике. Восстановив свое здоровье, доктор женился, но детей у семейной пары не было. Из настоящего доктора капитан Краснов выделил тот момент, что Фролов ездил в Шатуново, где состоялся суд над Лебедевым, и встречался там с судьей Москаленко. О чем они говорили, Олег не знал, но ему показалось крайне подозрительным, что доктор так интересуется убитым своим пациентом учителем. Поэтому он решил провести в саду Фролова собственное расследование, предварительно удостоверившись, что жены доктора тоже не было дома.
Краснов быстро осмотрелся и направился дереву, стоящему в глубине сада, под которым, как он помнил, доктор искал что-то вчера вечером. Олега не покидало чувство, что под ним может быть нечто интересное. Он начал копать снег, который сначала поддавался легко. Но земля под ним была еще мерзлая, несмотря на оттепель, и работа пошла медленнее. Все же вскоре его усилия начали приносить плоды, и он углубился под корни дерева. Неожиданно лопата словно провалилась в пустоту, наткнувшись на что-то рыхлое и полуистлевшее. С легким волнением и любопытством капитан осторожно очистил землю с предмета и вытащил наружу холщовый мешок, который, казалось, пробыл там довольно долго, судя по тому, какой он был рваный.
Из мешка сыпался странный порошок явно органического происхождения, поэтому Олегу пришлось очень осторожно переложить его содержимое в один из больших пластиковых пакетов, которые он захватил с собой. Надев перчатки, он сложил куски истлевшего мешка в другой пакет. Немного сыпучего вещества осталось в земле, Краснов осторожно поддел небольшую горсть на лопату и внимательно разглядел порошок. Он был серо-коричневым, с неприятным земляным запахом. Капитан присмотрелся к веществу, пытаясь понять, что это могло быть. В одном он был уверен — на загадки, окружающие доктора Фролова могут пролить свет улики, спрятанные в этом саду. Капитан аккуратно почерпнул немного порошка из пакета и насыпал его в маленькую пробирку, намереваясь отправить его на экспертизу. Затем быстро засыпал яму землей, завалил ее снегом и покинул сад с сознанием, что интуиция его все-таки не подвела.
Образцы органического порошка капитан Краснов принес в лабораторию криминалистики, попросив эксперта провести анализ ДНК.
— Никита, не в службу, а в дружбу, когда будут готовы результаты?
— Дней через пять.
— А пораньше никак?
— Поврежденные временем образцы требуют дополнительной обработки, товарищ капитан, — извинительным тоном объяснил криминалист. — Да и потом без постановления на исследование, без занесения результатов в материалы дела… Ладно, за три дня сделаю.
7 марта 2024 года
Никита вручил вошедшему Олегу распечатку результатов анализа ДНК и сказал:
— Это дробленые человеческие кости, товарищ капитан.
— Ты уверен?! — Краснов уставился на эксперта, как громом пораженный.
— Абсолютно. Причем женские. Им лет двадцать.
— Что ты еще можешь сказать об этом материале?
— Кости сильно разложились, — начал рассказывать Никита, — из чего могу сделать вывод, что они лежали во влажной почве с хорошим доступом кислорода. Поверхность костных частиц повреждена бактериями и грибками, что тоже свидетельствует о постоянном наличии влаги. Кости были измельчены механическим путем, что также ускорило процесс разложения.
— Ты можешь сказать, принадлежали ли они одному человеку?
— Да. Это кости девушки лет двадцати четырех. Есть ли она у вас в базе данных, это уж вы сами посмотрите.
— Спасибо, Никита, — сказал ошеломленный Краснов и вышел из лаборатории.
Еще больше Олега ошеломил результат совпадения анализа ДНК найденных в саду Фролова костей с ДНК девушки, пропавшей более двадцати лет назад. Это был биологический материал Надежды Разумовой, первой жертвы Локонщика! Он отправился к единственному человеку, которому мог довериться в этой ситуации, — полковнику в отставке Евдокимову. Выпускник Московского университета МВД, получивший свое первое офицерское звание, младший лейтенант милиции Олег Краснов поступил под начало капитана Евдокимова, вскоре стал лейтенантом и лучшим опером его отдела. Вместе они раскрыли множество дел, Евдокимов ушел на пенсию, милиция стала полицией, а Краснов — ее капитаном. Он приехал к Евдокимову домой.
— Ну, рад, рад, — старик, широко улыбаясь, долго хлопал Олега по плечу, — каков молодец! Проходи, проходи, рассказывай, знаю ведь, что без дела не навестишь.
— Николай Семенович, служба, сами знаете, — виновато развел руками Краснов.
— Ладно, ладно, не оправдывайся. Садись, рассказывай.
— Я наткнулся на странную цепочку, Николай Семенович. Вы ведь слышали о деле Соколова в конце прошлого года? Так вот, в январе он отправился в Светлояр расследовать исчезновение девушки, вернее, поговаривали, что его «отправили», с глаз долой, так сказать. До этого нам, конечно, дело мало, да только вернулся он оттуда, из Светлояра, не один, а с трупом местного учителя в багажнике. Соколов попал в аварию, и меня вызвали на место происшествия. Того учителя и подозревали в похищении девушки, но оправдали. Теперь самое интересное, Николай Семенович. Вы видели фотографию той девушки? Я вам сейчас ее покажу.
Олег вытащил телефон и показал старому полковнику фотографию Ани Берестовой. Евдокимов надел очки, взглянул на фото, прищурившись, и с удивлением уставился на Краснова.
— Девушка с золотистыми локонами?! Ты все не успокоишься? Не думаешь же ты…
— Нет, сельский учитель не Локонщик. Слишком молод, столько лет прошло. Всего лишь совпадение. Двух совпадений не может быть, Николай Семенович, а одно может. Но на этом история не заканчивается. Соколов, убив этого учителя, повредился умом, по крайней мере, так утверждает его психиатр. Но он не только никого не допускает к своему пациенту, но и начинает интересоваться делом того похищения до такой степени, что даже отправляется в Шатуново, чтобы поговорить с судьей, оправдавшим Лебедева.
— А тебе откуда об этом известно?
— Об этом я и пришел с вами поговорить, — понизил голос Краснов. — Я стал наводить справки об этом психиатре, Фролове, после того, как… проследил за ним до его загородного дома и увидел, как он искал что-то у себя в саду под деревом. На следующий день я… проник в его сад и выкопал из-под этого дерева… останки девушки, вернее ее истлевшие перемолотые кости.
— Ты не изменился, Олег, — всплеснул руками Евдокимов. — И ты узнал, чьи они?
— Да! Это первая жертва, Надежда Разумова! Я нашел Локонщика! Это Фролов!
— Это просто невероятно! Не могли кости оказаться там случайно? Когда Фролов купил этот дом?
— Это я и собираюсь выяснить. Николай Семенович, как я должен теперь вести себя? После незаконного проникновения на территорию частной собственности и без постановления на экспертизу останков как мне все это представить?
— Обычно, необоснованное проникновение считается нарушением прав граждан, но ты обнаружил факт преступления, — Евдокимов задумался. — Вот что сделай. Составь рапорт обо всем, что случилось: опиши события и обстоятельства, укажи дату и время. Задокументируй находку и опиши подробно все действия, связанные с ее обнаружением. Предоставь этот рапорт руководству, если потребуется, направь копию в прокуратуру. Проблема в том, что доказательства, полученные в результате незаконных действий, нельзя использовать для предъявления обвинений, поэтому сейчас ты не можешь взять этого психиатра.
— Но ордер на обыск я смогу получить? Когда я за ним следил, видел, как он что-то прятал в сейф.
— Это будет решать прокуратура. В крайнем случае, можешь обратиться за консультацией к юристу, при этом не забудь получить официальное разъяснение. Думаю, что после этого получить ордер на обыск не составит труда. В экстренных случаях допускается последующая легализация улик, в прокуратуре можно подтвердить их допустимость.
— Спасибо, Николай Семенович! — вскочив, радостно воскликнул Краснов и пожал старику руку. — Я сделаю все, как вы сказали.
— Держи-ка меня в курсе, парень. Я знаю, что ты все эти годы не переставал искать Локонщика. Сообщи мне, обнаружишь ли ты связь с той девушкой из Светлояра.
— Непременно, Николай Семенович. До свидания.
11 марта 2024 года
Евдокимов оказался прав — составив рапорт и оформив все необходимые документы, Олег получил ордер на обыск у доктора Фролова. Прихватив одного из своих подчиненных, сержанта Григорьева, и двух понятых, капитан Краснов приехал к дому психиатра. На звонок по домофону, установленному у ворот, ответил женский голос:
— Кто это?
— Я хотел бы поговорить с доктором Алексеем Ивановичем Фроловым. Моя фамилия Краснов, капитан полиции.
— Полиция? А что собственно… Ну да, конечно, входите.
Щелкнул замок, и ворота распахнулись. Они пошли по дорожке к дому, Олег украдкой бросил взгляд на дерево, под которым он нашел мешок с костями. Не похоже было, что пропажу заметили: после его визита снова была оттепель, и тот снег, который он набросал на разрытую землю, покрыл следы его деятельности твердой блестящей коркой. Дверь им открыла миловидная женщина с явным беспокойством на лице. Полицейские объяснили цель своего визита, представились и вошли в дом.
— Меня зовут Елена Дмитриевна, — робко произнесла женщина и позвала мужа: — Алеша, к нам полиция.
Из спальни вышел Фролов. Олег немного удивился, что он был совсем не похож на того доктора, с которым полицейский познакомился в больнице, делового и подтянутого. В домашней обстановке, в халате и тапочках, Фролов выглядел старше, менее бодрым, даже ниже ростом.
— Чем обязан визитом? — церемонно спросил он.
— Фролов Алексей Иванович, у нас есть ордер на обыск вашего дома и сада.
— На каком основании, позвольте вас спросить?
— Чтобы ответить на этот вопрос, я должен уточнить кое-что, — сказал Краснов. — Когда вы купили этот дом?
— Кажется… в 1999 году. Я тогда еще не был женат. Почему вас это интересует?
— У дома уже был сад, Алексей Иванович или вы сами все здесь посадили?
— Кое-что посадил, — Фролов стал заметно нервничать. — Кое-что сажала моя жена, верно, дорогая? К чему эти вопросы?
— Это станет известно после обыска. Вот постановление. — Затем капитан повернулся к сержанту Григорьеву: — Приступайте. Понятые, прошу следовать за мной.
— Алеша, что происходит? — спросила побледневшая Елена Дмитриевна, но Фролов только с грустью уставился в окно и ничего не ответил жене.
Пока сержант осматривал гостиную, Краснов прошел в спальню и стал выдвигать ящики комода и шкафа. Понятые стояли в стороне, наблюдая за происходящим. Вошла испуганная жена доктора, за ней и сам Алексей Иванович. Олег, вежливо, но уверенно попросил Фролова открыть сейф. Доктор попытался объяснить, нервничая еще сильнее, что сейф содержит личные вещи. Однако полицейский настоял на необходимости обыска, и Фролов набрал код. Сейф с щелчком открылся, Краснов заглянул внутрь и вытащил небольшую лакированную шкатулку.
Открыв ее, капитан полиции словно перенесся на двадцать лет назад, когда он до боли в глазах изо дня в день разглядывал фотографии девушек с золотистыми локонами, изучал материалы дел, собранные улики, перечитывал протоколы допросов свидетелей. В шкатулке лежали четыре золотистых локона, перевязанные розовыми атласными лентами с написанными на них женскими именами, и один спутанный и потускневший клок волос, некогда бывший того же золотистого цвета. В комнате на несколько мгновений повисло напряженное молчание. Наконец, Краснов спросил:
— Чьи это волосы, Алексей Иванович?
— Алеша, что все это значит? — побелевшими и трясущимися губами произнесла жена доктора.
— Лена, все хорошо, ни о чем не волнуйся, — обнял Фролов супругу, а полицейскому ответил: — Капитан, мы можем поговорить наедине? Я бы хотел сделать чистосердечное признание.
***
— Прежде чем я все расскажу, — сказал Алексей Иванович усталым голосом, сидя в комнате для допросов, куда его привез Краснов, — ответьте мне, товарищ капитан, существует ли срок давности для преступлений?
— Существует, но смотря для каких и смотря насколько добровольно преступник готов сотрудничать со следствием.
— Я совершил четыре убийства капитан.
— Большинство убийств, особенно умышленных и тщательно спланированных, относятся к особо тяжким преступлениям. — Краснов старался не придавать своему голосу никаких эмоций, но это у него плохо получалось. — Для них срок давности составляет 15 лет, но если убийств несколько, и совершены они с особой жестокостью, срок давности будет устанавливать суд. Иногда он не применяется вовсе.
— Я готов ответить за то, что совершил.
— Рассказывайте, Алексей Иванович.
— Когда мне было четыре года, — начал Фролов, — у меня на глазах погибла моя мать. Ее сбила машина. За рулем был старик, который вез свою жену в поликлинику. Этим людям, может, и жить-то оставалось несколько лет, а моя мама была так молода и удивительно красива. У нее были золотые волосы. Это я так думал ребенком и очень гордился, что у моей мамы золотые волосы.
— И поэтому вы убивали девушек с такими волосами?
— Да я долгое время даже и не думал сравнивать мою мать с другими женщинами. Не было такой женщины на свете, которая могла бы сравниться с ней, с ее красотой. Я стал психологом, чтобы помогать людям бороться с их болью, так же, как я научился бороться со своей. Однажды на прием ко мне пришла женщина, очень похожая на мою мать. Я не думал, что такое возможно. Во мне как будто что-то переключилось, словно это уже был не я, взрослый человек, врач. Вернулся маленький мальчик, ухватившийся рукой за мамины волосы и не желавший с ними расставаться.
— Так вы убивали из-за волос?! — поразился Олег.
— Я долго хранил маленький клочок маминых волос, который остался в руке у того мальчика. В течение долгих лет я доставал его каждый день из тайника и любовался им. Но волосы были спутанные и грязные, потому что моя мать лежала в луже прямо на дороге. А волосы Нади, той девушки, которая пришла ко мне на прием, были яркие и светящиеся, как солнце. Мне захотелось обладать ими. А потом я уже не мог остановиться.
— Как вы убили Надежду Разумову?
— Я пригласил ее покататься на машине, привез домой и усыпил хлороформом. — голос Фролова все больше становился каким-то безжизненным. — Я отрезал у нее самый красивый локон и спрятал его в сейф.
— Что вы сделали с телом?
— Я обескровил его.
— Зачем? — ужаснулся Олег.
— Так было легче спрятать труп, не расчленяя его. Кровь я вылил в яму, выкопанную в саду, а сверху посадил дерево. Затем я отделил мясо от костей, а кости перемолол.
— Почему… вы так сделали?
— Расчлененные части тела дольше разлагаются, — просто сказал доктор, — а так… от крови уже давно ничего не осталось, мясо тоже, наверняка, уже сгнило, а кости… ну, вы знаете. По перемолотым костям еще через несколько лет вы, наверное, не смогли бы установить личность, лишь определить, что они человеческие. А через несколько десятилетий там ничего бы уже не было. Скажите все же, капитан, сколько мне дадут?
— Если бы мы раскрыли вас тогда, вам грозило бы пожизненное. А теперь, с учетом чистосердечного и срока давности… в общем, будет решать суд. К сожалению, законы наши таковы, что вас могут даже… освободить от ответственности.