И вот настал тот самый день, который у многих остается в памяти на долгие годы, – день первого экзамена. Кто-то вспоминает его с ужасом, но надо сказать, то облегчение, которое испытываешь после успешной сдачи, не может быть неприятным.
Взволнованные первокурсники занимали ряды большой аудитории, перед которой стоял старик в костюме и потрепанной шляпе. Он поглаживал белые усы и не спешил начинать. Только когда в зале воцарилась полная тишина, он заговорил:
– Уважаемые студенты, я рад видеть вас в полном составе, в живой аудитории, как в старые добрые времена. – У него было лицо человека, у которого выдался самый счастливый день в году. – Я знаю, как вам сейчас непросто, и обещаю, что экзамен сдадут все.
В аудитории снова стало шумно, многие выдохнули с облегчением.
– Прошу внимания! – сказал преподаватель тем же понимающим голосом. – Так уж вышло, что нам поставили экзамен тридцать первого декабря. Что ж… С другой стороны, вы только подумайте, как это символично! Сегодня тридцать первое декабря сорок девятого года, через считаные часы мы окажемся во второй половине столетия. Мы живем в удивительное время, молодые люди. Мир меняется очень быстро. Ох, мне порой страшно представить, что будет лет через десять!
– Еще одна лекция, – тихо выдохнула Анна. – Мог бы предупредить, что не нужно готовиться.
– Многие из вас пропускали занятия, – продолжил старик, – поэтому я хочу использовать это время, чтобы поговорить о важных вещах, которые вы могли пропустить. В конце я попрошу вас написать небольшое эссе, так что слушайте внимательно. Знаете, такой дисциплины как этика десять лет назад не существовало, хотя сам термин возник давно, еще в Древней Греции. Уже тогда люди рассуждали о ценности человеческой жизни, а сегодня это как никогда актуально. – Он взял в руку маркер, который мало кто использовал, и подошел к доске. – Давайте-ка рассмотрим такую задачку. Знакомы с проблемой вагонетки? Это такой мысленный эксперимент.
– Он серьезно? – прошептала Анна себе под нос.
– Итак, уважаемые студенты, представьте, что вы управляете поездом, который мчится на большой скорости. – Старик начал рисовать. – На рельсах лежат пять человек, они связаны по рукам и ногам. Люди умрут, если вы ничего не предпримете. И вот – вы подъезжаете к развилке! Остановить поезд нельзя, но можно свернуть налево. И вот незадача: слева лежит шестой человек, тоже связанный. Вы можете спасти тех пятерых ценой его жизни.
Профессор сделал паузу, чтобы дать время студентам осмыслить задачу, а затем продолжил, повернувшись к ним лицом:
– Итак, вопрос ясен. Вы бы повернули налево? Отвечайте быстро, в реальной ситуации у вас было бы мало времени.
На маленьких экранах перед каждым студентом появилось окно с вопросом, и почти все выбрали вариант «да».
– А теперь давайте все же подумаем. Кто-нибудь хочет прокомментировать?
Анна подняла руку и ответила:
– Выбор очевиден, профессор. Чем меньше жертв, тем лучше.
– Принимается, Войцеховская. Кто-нибудь хочет возразить?
– Задача сложнее, чем кажется на первый взгляд, – отозвалась Вероника. – Моральные принципы запрещают нам брать ответственность за чужие жизни. Мы не можем выбирать, кому жить, а кому нет.
– Но вы тоже выбрали повернуть налево. Почему?
– Потому что… – Вероника виновато опустила взгляд.
– Нет ничего страшного в том, что вы сомневаетесь. В любом случае, спасибо за ответ. – Старик положил маркер на стол и вновь обратился к аудитории: – Давайте продолжим. Подумайте на досуге, изменится ли ваш ответ, если среди жертв будут дети или ваши родственники. А теперь немного изменим задачу. Вы стоите на мосту, под котором проезжает этот поезд. На пути – те же пять человек. Рядом с вами находится шестой. Предположим, если вы толкнете его на рельсы, он остановит движение поезда, и пятеро будут спасены. Формально ничего не изменилось, но готов поспорить, большинство из вас ничего не предпримет и не толкнет невинного человека. Ваши мысли по этому поводу?
– Можно спрыгнуть самому, – ответила Анна.
– Но это совсем не разумно, – растерялся старик.
– Зато я не нарушу ваши законы этики.
– А ведь трудно представить, чтобы вы, такая… миниатюрная, смогли остановить поезд. Ладно, я отвлекся, мы в любом случае работаем с большими допущениями. Я хотел сказал, что с точки зрения этики любая жизнь представляет ценность, в том числе ваша.
– Того, кто толкнет, осудят, а того, кто прыгнет, – нет. Разве я не права?
– Понимаете, Анна, мы не можем менять одну жизнь на пять жизней. У задачи с вагонеткой нет правильного решения, как бы мы ее ни сформулировали. Я хочу, чтобы вы меня хорошо поняли. Мы возводим неприкосновенность жизни каждого человека в ранг принципа, ведь только так мы можем существовать как общество… – Он поднял вверх оттопыренный палец. – Мы не можем обезличить людей и работать с количествами, не можем говорить на языке выгоды. Вероятно, даже самый неэтичный эксперимент можно рационально оправдать. Но как только мы забудем о том, что мы люди, все изменится. Если мы перейдем черту, откажемся от принципов, в конечном счете никто не выиграет. Я хочу, чтобы вы запомнили это.
Когда студенты сдали работы и ушли, старик долго стоял у микрофона и смотрел на ряды опустевшей аудитории. В то время как Анна хотела проявить себя и не видела преград на пути к цели, он мечтал о том, чтобы мир никогда не погрузился в хаос. Он думал о замкнутом ученом на девятнадцатом этаже, об этой хрупкой с виду девушке, которая смело берется за сложную задачу, – и именно в этих двух видел правильное будущее. Старик не мог понять, что именно в словах Анны лишает его покоя.