— Существует легенда, — начала свой рассказ Фаина, — что в соседней деревне Паньяра живет оборотень. Говорят, это не просто волк с человеческим разумом, а проклятое существо, наделенное древними колдунами особой силой. Так вот, это не совсем так, потому что я хорошо знаю этого человека. Это незаметный и тихий мужчина средних лет, которого зовут Димир. Он работает обычным плотником и занимает в обществе весьма скромное место. Его облик ничем не примечателен, лишь старожилы замечают его странный пронзительный взгляд, словно в глубине его глаз загораются ночные звезды. Но этот человек, действительно, способен по своей воле менять облик.
Трансформация в нем происходит с наступлением полнолуния, хотя без его желания Димир может этого и не делать. Но если его разозлить, воздух наполняется запахом крови и сырой шерсти, земля содрогается от неистового рычания и тишину ночных улиц прорезает ужасный вой. Человеческая форма исчезает, появляется мускулистый волк с клыками, разрывающими даже стальные прутья, и голубыми глазами, цвета воды горных ручьев. Но этот оборотень не ведет себя так, как его описывают мифические легенды, не нападает на одиноких путников и не ворует скот. Он охраняет древний секрет, связанный с историей деревни Паньяры, с неким запретным знанием и забытыми ритуалами. Если этот секрет не хранить в тайне, людям не избежать страшной кары. Платой за верность тайне и является этот дар.
Появление оборотня предвещает несчастья: болезни, неурожай и даже смерти. Жители Паньяры утверждают, что если найти его следы рядом с домом, случится беда. Другие говорят, что Димир общается с нечистой силой, но я знаю, что это неправда. По легенде, боится оборотень лишь одной вещи — древнего серебряного артефакта, украшенного рунами, но никому не известно, где находится этот амулет. Все попытки причинить зло Дамиру заканчивались исчезновением обидчиков.
— Как же нам может помочь этот Дамир, бабушка Фаина? — с надеждой спросила Алесса.
— А ты сходи к нему, да и спроси сама, — посоветовала старая лекарка.
***
В комнате Советов собрались старейшины и несколько адептов «Детей Ночи», все еще немного кашляющих, со слегка затуманенным взглядом.
— Ты был прав, Ноджи, эта девчонка ведьма! — воскликнул Убал. — Мы должны избавиться от нее, пока она не отравила всех наших людей!
— Для начала ее надо бы найти! — недовольно пробурчал глава Совета и покосился на адептов, которые виновато прятали взгляд. — Она исчезла, и даже ее жених и мать не знают, где она.
— Нужно послать поисковый отряд и прочесать лес. Наверняка, она прячется за каким-нибудь болотом.
— А кто пойдет ее искать? Парни не держатся на ногах!
— Ты уверен, что никто из ее близких не знает, где она? — настаивал Убал. — Мы могли бы схватить ее мать, наши люди заставили бы ее говорить!
— Оставь ее, матери даже не было на площади вчера ночью, а дочь сбежала сразу после того, как усыпила этих бездарей, — Ноджи кивнул в сторону адептов. — Мы подождем. Рано или поздно девчонка вернется в деревню, а если не вернется — тем меньше проблем.
***
Путь до Паньяры был неблизкий, Алесса должна была идти полдня через лес. Фаина собрала для нее узелок с провизией: краюшку хлеба, кусок сыра и крынку молока. Девушка не стала ждать утра следующего дня и вышла после обеда с намерением перекусить в дороге и до темноты добраться до Паньяры. Фаина подробно описала ей дорогу, и в пути Алессе не встретилось никаких препятствий. Она уже взобралась на холм, за которым располагалась деревня, когда начало темнеть. Спустившись с холма, девушка оказалась на дороге, ведущей к главным воротам Паньяры.
Полная луна светила особенно ярко в тот вечер, освещая каменные дома и выхватывая из темноты призрачные силуэты деревьев. Сердце Алессы сжалось от недоброго предчувствия, когда она увидела огромный лунный диск, идеально круглый, поднимающийся над крышами деревенских построек. И неспроста, потому что в этот момент она услышала вой. Полный животной ярости, пронзительный, эхом разносящийся по засыпающей деревне. А потом она увидела его. Еще более внушительной его и без того огромную фигуру делали набухшие мускулы, в лунном свете отливала серебром черная шерсть оборотня. Глаза горели нечеловеческим огнем, а острые, как бритвы, клыки блестели в его пасти.
С глазами, полными покорного преклонения и почти человеческого страха, с взъерошенной шерстью и изможденные, за ним следовали собаки, как тени, как верная свита. Они старались подражать вою своего необычного вожака, приглушенно рыча. Еще больше ужаса жуткой атмосфере полнолуния добавляли их скрежет когтей о мостовую и визг. Оборотень избегал освещенных факелами участков улиц, двигаясь целенаправленно. Он пробрался сквозь густые кусты бузины, легко перепрыгнув через забор. Несмотря на громадный размер, его движения были грациозными и быстрыми. Алесса, вся дрожа, тихо следовала за ним.
На несколько секунд оборотень остановился, принюхиваясь, у одного из домов, темного, с окнами, зашторенными занавесками, через которые проникал бледный свет луны. Он поднялся по кривой лестнице и прикоснулся к дверному косяку, затем слегка толкнул дверь. Она оказалась заперта, поэтому чудовище, отступив немного назад, собралось разбежаться и преодолеть препятствие силой.
— Стой! — человеческий голос прозвучал так неожиданно, что оборотень подпрыгнул, напрягшись всем телом, и оглянулся. В тени стояла девушка, казавшаяся слишком хрупкой по сравнению с мощной фигурой зверя, но наблюдавшая за ним с невозмутимым спокойствием. Он остановился, глаза его сузились, и вдруг начало происходить странное изменение. Руки оборотня безвольно опустились, он словно уменьшился в размерах, черная шерсть будто растворилась в лунном свете, морда сплюснулась, поглощая клыки и потушив огонь в глазах. Спустя секунду перед Алессой стоял обычный небольшого роста человечек, скромно одетый, восстанавливая дыхание и настороженно оглядываясь.
— Кто ты? — спросил он, остановив взгляд на девушке.
— Меня зовут Алесса. Я пришла из Луриджаны. Я искала тебя. Ведь ты Димир?
— Откуда ты меня знаешь и что тебе от меня нужно?
— Меня прислала Фаина, — ответила Алесса, — она сказала, что ты сможешь помочь мне.
— Фаина? — услышав это имя, Димир перестал настороженно оглядываться. — Я знаю ее, она однажды спрятала меня, когда на меня открыли охоту люди из свиты одного городского графа. Ее друзья — мои друзья. Идем ко мне.
Пока они шли, Димир рассказывал Алессе:
— В деревне уважают меня, хоть и знают о моей особенности.
— Зачем ты ломился в тот дом?
— Там живет один тип, который ненавидит как меня, так и многих жителей Паньяры. Иногда я прихожу к нему, чтобы напугать или наказать за неуважительное отношение к моим друзьям или за нанесенную кому-нибудь обиду.
Они подошли к дому Димира, такому же маленькому и скромному жилищу, как и он сам. Он пригласил девушку войти, и она оказалась в очень чистой, уютной, с простой обстановкой квартирке. Как гостеприимный хозяин, Димир угостил Алессу чаем и попросил рассказать о ее беде. Девушка поведала о жестоком притеснении ее народа Советом старейшин, о их ужасном культе, о запугивании людей, избиении ее жениха и его друзей, и самое главное, о двух несчастных семьях, спасенных ею от верной смерти и спрятанных у Фаины.
— Помоги нам, Димир, мы не знаем, как справиться со старейшинами! Наш народ не может больше жить в постоянном страхе! Они создали секту «Дети Ночи», которые хозяйничают в Луриджане, как хотят, и заставляют людей поклоняться Темному Владыке, принося ему в жертву детей!
На мгновение Алессе показалось, что глаза Димира снова сверкнули звериным огнем ненависти.
— Я помогу тебе, — сказал он медленно. — Я всегда боролся за справедливость и буду продолжать бороться до моего последнего вздоха. Нам повезло, что сейчас полнолуние, мне легче превращаться в этот период. Двинемся в путь немедленно!
— Что я должна делать, когда мы придем в Луриджану?
— Тебе ничего не нужно делать, просто держись всегда позади меня.
***
Ноджи спал в своей постели в этот предрассветный час, укрытый пуховым одеялом, одетый в шелковую ночную рубашку и кружевной чепец. Глава Совета старейшин жил небедно, отец Раф отстегивал ему добрую половину пожертвований прихожан. Ноджи видел во сне ведьму, привязанную к столбу, который был обложен сухими дровами. В руках он держал факел, готовый поджечь хворост под ногами ведьмы. Ноджи начал уже опускать руку с факелом, как вдруг раздался такой страшный грохот, что он проснулся мгновенно, рывком сел в кровати, отчаянно мигая и пытаясь понять, кончился его сон или превратился в жуткий кошмар.
Входная дверь его дома распахнулась с такой силой, что ее сорвало с петель, а дверные косяки разлетелись на мелкие щепки. В дверном проеме стояло чудовище. Его когти, острые, словно иглы, были уродливо изогнуты, кожа между ними имела черный оттенок. Длинный язык, покрытый липкой слюной, вывалился изо рта. Чудовище открыло свою ужасную пасть и издало рык, способный разбудить мертвых. Его резкий и пронзительный крик, казалось, был сигналом для кого-то, кто стоял позади него. И верно, тотчас же из-за спины зверя выступила стройная женская фигура, почти эфемерная в лунном свете. Женщина с длинными распущенными волосами подняла руки вверх, и чудовище при этом издало еще один рев, от которого задрожали стены дома Ноджи. Он узнал в девушке Алессу.
— Ведьма! — прошептал глава старейшин, дрожа так, что кровать ходила ходуном.
В тот момент первые солнечные лучи окрасили горизонт бледно-розовым, и чудовище начало меняться. Оно стало терять контроль над своими мышцами, накачанными до предела, и они стали непослушными и слабыми. Но все еще служа первобытным инстинктам, его звериные когти цеплялись за пол, на котором оставались глубокие царапины. Чудовище чувствовало приближение рассвета и собрало все свои силы, чтобы из его все еще звериной пасти смогли вырваться уже человеческие слова:
— Оставь в покое Алессу! Не смей приносить человеческие жертвы темным силам, иначе эти силы придут за тобой!
Чудовище прервало свой хриплый вой, каждой клеточкой тела желая избавления. Оно чувствовало, как возвращаются в нормальное состояние мутировавшие конечности. Девушка, стоящая позади зверя, снова подняла руки, и он отступил за ее спину. Ощущение успокаивающей слабости наполнило его тело, до этого страшное и искаженное, которое стало медленно приобретать прежние очертания. Когда Алесса протянула руки к трясущемуся на своей кровати Ноджи, тот жалобно заскулил от страха, а Димир в это время уже лежал неподвижно за развороченным дверным проемом, выжатый, как лимон, но свободный от ночного кошмара. Только глава старейшин не видел этого, зарывшись с головой в подушки в полубессознательном состоянии от ужаса.