Глава 2

Келья, которую для меня выделили, оказалась не такой уж и плохой, как я ожидала. Через огромное окно с тонкой занавеской проникал мягкий свет, хоть на окне и была красивая каменная решётка. Помещение было просторное и прибранное перед моим приездом. Тут стояла большая двуспальная кровать с пурпурным балдахином на высоких ножках. Прям вырезка из романов, которые я периодически читала. Небольшой платяной шкаф, судя по всему, очень старый, возможно, даже раритет. Тумбочка у кровати, на которой стоял небольшой тазик с водой. Письменный стол у окна с набором свечей. Заглянув в ящики стола, я обнаружила бумагу, ручки, конверты. Хорошо хоть, не было баночки с чернилами. Комната мне понравилась, я словно очутилась в древней эпохе королей, прекрасных дам и рыцарей. Да я здесь сдохну! Мне захотелось плакать. За стенами завывал одинокий ветер, тоскуя по потерянной возлюбленной. Грустно. Но я уже привыкла к себе за неполные двадцать четыре года и знала, как себя немного успокоить. Из небольшого чемоданчика, который я привезла с собой, достала пакет сладостей и тут же высыпала всё на свою новую большую кровать.

Сперва начнём с шоколада, потом пусть будут орешки, и всё это завершим хорошей чашкой кофе. Надеюсь, кипяток-то мне уж где-нибудь здесь найдут. Свою чашку я привезла с собой – так же, как и несколько пакетов с крепким кофе. Лишь бы мне их хватило на четыре месяца. 

С шоколадкой я уселась на холодный подоконник и выглянула в окно. Судя по виду, мы были где-то на десятом этаже, а поднимались совсем немного. Верно! Монастырь же одной стороной выходит прямо на обрыв – значит, моя комната находится с другой стороны. 

– Жуть какая! Итак, Алиса, четыре месяца тебе придётся прожить в этой келье. Зарубки будем делать на кровати или на косяке? – обратилась я сама к себе, таким образом успокаивая буйную фантазию, которая обожала ужастики перед сном. 

А мои руки уже взяли огромный ключ и, сговорившись с ногами, оказались у двери. Зачем мне ждать какую-то женщину? Почему, кстати, женщина работает в мужском монастыре? Разве у них не должно быть какое-то табу по отношению к противоположному полу? А ладно, не моё это дело, хоть и мой монастырь. 

За дверью было всё так же сумрачно и пусто. Коридор уходил куда-то вглубь, и интерес найти что-нибудь загадочное подтолкнул меня вперёд. Впереди становилось всё темнее. Факела у меня не было, но зато был ещё не разрядившийся сотовый телефон. Я включила фонарик и посветила вглубь. Коридор разветвлялся, правый тоннель уходил вбок и чуть наверх, а вот левый имел винтовую лестницу, уходящую куда-то далеко вниз. И, конечно же, я выбрала путь налево! Спускалась очень осторожно, так как лестница была железная, и ступени уже покривились от времени. 

– Раз ступенька, два ступенька…

Я вспомнила какую-то детскую песенку, на мгновение задумалась, что там было дальше по тексту и, не заметив вовремя разную высоту ступенек, полетела головой вниз. Я так и не поняла, долго падала или нет. Но за это время успела подумать, что если сильно разобью лицо, то наудачу взяла с собой много косметики – можно будет скрыть все синяки и ушибы. Потом появились мысли, что, возможно, я не должна была думать о падении во время падения. И вообще я слышала, что люди поговаривали, будто в такие моменты вся прожитая ими жизнь проносилась перед глазами. 

Удар. Ещё один. Чувствую, что ногу потянуло куда-то в сторону, а тело понеслось дальше. 

– Ой! 

Вроде остановилась. Теперь самое главное – понять, осталась ли я в живых. А то было бы неприятно покинуть мир людей в первый же день в этом монастыре и поселиться тут бледным привидением. 

Я лежала на спине, запрокинув руки за голову. Моя нога, как я поняла, застряла в чём-то, тем самым остановив падение. Так как я всё ещё была на винтовой лестнице, телефон, по ходу, будет искать бесполезно. Значит, пора тихо выбираться из темноты самостоятельно. А ещё была нога, которая держала меня. Похоже, что она застряла между камнями в стене и уже сильно онемела. Лишь бы не перелом! Подтягиваться к ноге почти в висячем положении вниз головой было очень сложно. Из правой руки шла кровь, по лбу тоже текло. 

Интересно, сколько метров я прокувыркалась вниз? 

– Эй! – закричала я. – Помогите! Я тут, внизу. 

Тишина – прямо как в склепе. И темно, хоть глаз выколи. Как же мне отсюда выбраться? Ухватившись покрепче за одну из сломанных ступеней, я начала аккуратно вытаскивать застрявшую ногу. Это было очень больно и неприятно. Я кричала, но, кажется, меня совсем никто не слышал. 

– Главное – держаться, – снова разговаривала я сама с собой вслух. – Иначе полечу дальше. 

Упершись правой рукой в металл, а левой зацепившись за край ступени повыше, я смогла приподнять корпус, тем самым сдвинув зажатую ногу вперёд. Больно было до жути. Мои сопения и слёзы перемешались в нереальные звуки. С горем пополам удалось высвободить ногу. Уселась на тонкую ступеньку и несколько раз глубоко вдохнула. 

– Алиса, теперь нужно просто подняться. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Как-то так! 

Я приподнялась чуть-чуть на руках и перекинула свою пятую точку на следующую ступеньку, слегка оттолкнувшись здоровой ногой. Левая нога словно превратилась в огромную гирю: она была неподъёмной и причиняла сильную боль. По щекам текли слёзы и уже залили мне всю толстовку. Нижнюю губу я, кажется, прокусила в нескольких местах, причём после падения. 

– Если выберусь отсюда, – сказала я сквозь зубы, – с деньгами, конечно же, то куплю себе дом. Одноэтажный, без каких-либо лестниц и даже чердака. Везде у меня будет очень много лампочек, бра и торшеров. 

В этот момент внизу раздался шорох, от которого на руках вздыбились волоски. Я это почувствовала даже через ткань. 

– Эй, там есть кто-нибудь? 

«Может, крысы?» – подумала я. И зачем я только об этом подумала? Теперь у меня появится страх заразных грызунов. А внизу снова раздался какой-то слабый шум, и мне показалось, что я услышала тихий плач. Может, это моё эхо? Но, помолчав и даже стараясь не всхлипывать, я заметила, что плач становился громче – словно приближался. Вот тут-то у меня и поднялись уже все волосы дыбом – и на руках, и на затылке. Одно дело, когда ты смотришь ужасы по телевизору и знаешь, что это всего лишь кино. А совсем другое – находиться в полной темноте, на лестнице, ведущей непонятно куда, в зловещем монастыре, совсем далеко от родины. 

– Помогите! – снова закричала я, не в силах скрывать панику и страх. 

Сердце стучало как колёса набирающего скорость поезда. Внезапно где-то наверху я увидела слабый отблеск света. 

– Помогите! – закричала я снова. 

Затем послышался топот быстро спускающихся ног, и передо мной возник Марк с факелом. 

– Алиса, что вы здесь делаете? 

– Катаюсь на попе вниз по лестнице, – съязвила я сквозь слёзы. Ну а что он задаёт глупые вопросы?

– Какие глупости! 

– Неужели вы не видите, что я упала и не в состоянии сама отсюда выбраться? Неужели никто не слышал, как я звала на помощь? 

Я разрыдалась с ещё большей силой. Было обидно, что никто так и не прибежал на мои вопли о спасении. Марк воткнул факел в стену, в специальное приспособление, и попытался взять меня на руки, но на этой узкой лестнице подобные манёвры были просто невообразимы. 

– Пробуйте за штанину приподнять свою раненую ногу. 

Я сделала так, как он просил, а затем почувствовала, как руки обхватывают меня подмышками сзади и начинают тащить волоком наверх по ступенькам. Это было неприятно и унизительно, но мне хотелось побыстрее выбраться из этого места. 

– Как? Как такое могло произойти? 

– Я пошла искать эту вашу… Луизиану, – я уже совсем не стеснялась и ревела в голос. 

Нога давала о себе знать чудовищной болью. Любимая толстовка вся залита кровью, в голове звенит – что мне ещё оставалось делать? 

А потом всё закрутилось в хлопотливом вихре. Меня уложили в кровать, вызвали доктора, сиделку и ещё нескольких подручных. В течение нескольких часов меня подвергали неприятному осмотру и даже заставили выпить крепкое спиртное, от которого сразу полегчало – и я уснула. И пошло томительное время в кровати. 

Две недели тянулись в полном заточении и унынии. Не так я себе представляла каникулы в Англии. Моя вывихнутая нога заживала, конечно, быстро, но ходить было совсем трудно. В основном моим маршрутом была одна полоса от кельи до туалета, который здесь присутствовал и был весьма недурен. Сиделка, которую ко мне приставили, оказалась Лорианной. Злая седая старуха с одним побелевшим глазом. Поначалу я думала, что однажды ночью она просто придушит меня подушкой, но, угостив её кофе из своих запасов, я расположила её к своей несчастной натуре. 

Оказывается, в этом монастыре они едят лишь то, что вырастили сами, а на привозные продукты и вкусняшки у них строгое вето. Но ведь иногда соблазн бывает таким сильным! И я смело этим пользовалась. 

***

День семнадцатый. Я сижу на подоконнике и сквозь каменную решётку и туман пытаюсь рассмотреть долину внизу. Солнце плавно опускается за серые, едва видимые горы, прощаясь с ними до завтра. Внезапный стук в дверь отвлёк меня от грустных мечтаний. 

– Кто? – не совсем вежливо спросила я. 

Тишина. Пришлось слезть с окна и медленно доковылять до двери. Распахнув её, я выглянула наружу и, к своему удивлению, никого не увидела. 

– Мда. Оказывается, англичане тоже любят розыгрыши. 

Но не успела я до конца закрыть дверь, как снова раздался стук. По спине пробежал холодок, добрался до затылка, а оттуда пробрался в мозг, превращаясь в ужас. Никого ведь нет! 

– Кто тут? – спросила я дрожащим голосом, опираясь телом на деревянный косяк. – Лорианна, это ты? Итс ю? 

Я спросила это, вспоминая свой школьный английский и тот небольшой зубрёж, пока лежала с вывихнутой ногой и старым учебником. За пределами моей кельи в коридоре было сумрачно и гулял холодный ветер. 

– А может это... – я тут же отмахнулась от этой мысли, закрыла плотнее дверь, забралась на кровать и уселась в углу, прижимаясь к холодной стене. Ну какие привидения? Такое бывает разве что в фильмах и книгах. А вживую призраков не бывает. Глупость сморозила. Но на этом странности закончились. Чуть позже зашла Лорианна, принесла мне ужин и передала записку от Марка. 

«Алиса, с завтрашнего дня вы начинаете питаться на кухне около трапезной, по времени – сразу после всех остальных. 

Спасибо за понимание». 

Чудеснее приглашения покушать я ещё не получала! Хорошо хоть, что он предупредил. Вдруг у них не положено, чтобы женщина появлялась во время каких-то их собраний вместе? Вот бы я наделала шуму. Ну хорошо, по времени – так по времени. 

Покрывала на кровати перемешаны и скомканы из-за того, что я постоянно то ложусь, то встаю. Снова залезла в теплоту бархатных тканей и стала ждать, когда согреюсь. К моему удивлению, ждать пришлось недолго. Приятное тепло почти сразу же стало растекаться по телу. 

– Не, я понимаю, что монахи должны терпеть лишения и жить в холоде, но неужели никто не мог сделать здесь камин для случайных высокопоставленных гостей? 

А в комнате становилось всё теплее. Я уже скинула покрывала и, решив снова полюбоваться закатом, спустила ноги на пол. Несмотря на кроссовки на толстой подошве мои ноги тут же почувствовали жар, идущий от пола. С трудом присев на корточки и дотронувшись рукой до половых досок, я тут же отдёрнула ладонь. Стены тоже оказались горячими. 

– Пожар, что ли? А где дым? 

Открыв дверь, я замерла прямо на пороге. Со стороны балкона-тоннеля, с той самой, где в конце находится винтовая лестница, на меня медленно двигалось пламя огня. Это были жёлтые клубы, которые двигались строго посередине пространства, окружавшего его. Пламя дохнуло мне в лицо и, кажется, опалило брови и ресницы. 

Сначала я метнулась из кельи, но быстро поняла, что не смогу убежать от огня со своей хромой ногой. Поэтому вернулась, заперла дверь, вылила воду из тазика на покрывало и с головой в него завернулась. К тому времени, как пламя добралось до моей двери, появился страшный звериный рёв. Он был настолько громким и сильным, что, согласно моим познаниям, не мог принадлежать ни одному из известных существ. Жар и рёв смешались в нечто ощутимое и телом, и душой. Не выдержав, я закричала от страха. Мне сейчас как никогда хотелось жить, но оставалось лишь кричать.