Когда Миша проснулся, он сначала испугался темноты, а потом, от воспоминаний, что с его братом произошло что-то нехорошее. Но, несмотря на окружавшую его тьму, рядом было тепло, он пошарил рукой и нашёл спящего на боку брата, обнял его покрепче и вдруг почувствовал под своей ручкой что-то липкое. Он сразу вспомнил о том, как до этого описался от страха, когда брат упал в погреб и подумал, что Гриша, наверное, тоже намочил пижаму. Но это не было похоже на мочу, оно прилипало к пальцам и больше было похоже на сироп от варенья.
Миша сел и начал озираться в темноте ища хоть какой-нибудь источник света. Слева от братьев тлели угли. Красное тепло приятно грело, а запах сосны щекотал ноздри. Миша снова потрогал брата, но тот спал, не просыпался, он его даже перевернул на спину, чтобы похлопать по животу, разбудить его, но пальцы лишь глубже увязли в сиропе от варенья и словно даже провалились. Миша сравнил это с тем, как он рукой доставал абрикосовое половинки из банки и ел, пока не видела мать. Вот и сейчас было то же ощущение, пальцы провалились, он нащупал что-то мягкое, похожее на абрикосы, только они были совсем неправильные, длинной формы, мягкие и прохладные. Внезапно, послышался шорох со стороны костра, упали сучья, почувствовалось дуновение и пламя, начало разгораться, обхватывая языками новую пищу. Начал появляться слабый свет, освещавший стены пещеры и низкий сводчатый потолок.
Огонь разгорался всё больше и больше, охватывая своим светом и теплом даже дальнее пространство, он словно растекался по этой пещере и наполнял её запахом леса. Миша поморщился, потёр руками глаза и почувствовал, как это липкое нечто размазалось по его лицу, оно неприятно склеивало пальцы и пахло кислым. Мальчик повернулся к брату и заметил, что тот лежит с открытыми глазами, они смотрели в потолок, совершенно не двигались и не моргали. А на том месте, где был его пупок, через рваную пижаму торчали какие-то красные куски. Миша такого не видел, даже когда очень сильно разбивал коленку и вспомнил, что от таких ран бывает очень больно, а раз Гриша не плачет, значит, ему не было больно, он снова затормошил брата, пытаясь его разбудить.
- Гриша, Гриша, почему ты лежишь с открытыми глазами и не встаёшь? Я же вижу, что ты не спишь. Гриша, мне страшно, где мы?
Но брат ему не отвечал. А вокруг из земли росли длинные острые камни, такие же были на потолке. Миша не знал, как они называются, но видел такое в книжках про приключения. Он снова потряс брата и, не дожидаясь ответа, сделал обиженное лицо, встал и направился к костру. Ему нравилось, как языки пламени, лизали ветки и поленья, огонь словно игрался со своей добычей, облизывая её со всех сторон и осторожно покусывая с треском. Мальчик совершенно не обратил внимание, как из тёмного угла пещеры отделился силуэт, и направился в его сторону. Шаги были почти беззвучными, лишь немножко хриплое дыхание выдавало присутствие ещё одного человека в пещере. Миша резко обернулся и встретился взглядом с девочкой. На ней было красивое кружевное платье с жилеточкой и длинные, длинные чёрные волосы. Единственное только что выбивалось из всей этой красоты - рот девочки, он был испачкан чем-то красно-коричневым, и Миша снова подумал о мамином варенье.
- Мой брат почему-то не хочет вставать, можешь его уговорить, чтобы он перестал так лежать, а то я пугаюсь? - просил он у девочки, понимая, что это та самая, о которой рассказывал Гриша и которая пряталась у них под полом. Девочка вытерла рот тыльной стороной руки, улыбнулась, слегка поморщившись, и направилась в сторону Гриши.
- И мы под полом нашего дома? - Миша не понимал, что происходит и как они могли здесь оказаться, ведь ещё совсем недавно он сидел в комнате и плакал от того, что очень сильно испугался за брата, а папы в это время не было рядом. В пещере гулко отдавались шаги девочке, как будто она весила намного больше, чем это виделось. Она дошла до Гриши, посмотрела на него, улыбнулась, присела на корточки и обмакнула палец в его окровавленный живот. Поднесла к своим глазам, наблюдая за стекавшей каплей и лизнула. Миша поморщился.
- Фу, зачем ты так делаешь, какая гадость! Гриша, скажи ей, чтобы она перестала!
Девочка облизывала палец так, словно она не ела в жизни ничего вкуснее и приятнее, даже причмокивала, закатывая свои синие глаза от удовольствия. Миша хотел было подойти и оттолкнуть её от брата, но девочка в этот момент резко встала. Её тень шевельнулась, начиная разрастаться за спиной, так что Миша испугался. Пятясь назад поближе к костру, словно свет мог его защитить от того, чего он не понимал.
Тень выросла, приобретая очертания взрослой женщины, затем она сгорбилась и стала высыхать, а девочка оставалась прежней, как будто её тень жила отдельно от неё. И лишь только когда тень потянула костлявую руку в сторону Миши, он вскрикнул и побежал. Побежал в ту сторону, где, как казалось ему был выход. Он не понимал, куда бежать, что искать, ведь здесь не было ничего похожего на двери или стены, он просто бежал вперёд, отдаляясь от костра и девочки со страшной тенью пока не выбежал из грота. Впереди его ждал длинный тёмный тоннель. Там не было видно абсолютно ничего, тьма стояла такая плотная, что Мише показалось, будто он попал во что-то плотное, осязаемое, через что просто нельзя двигаться. И медленно, почти с опаской он пошёл вперёд. Странная девочка пугала его больше, чем тьма впереди. Он продвигался на ощупь, споткнулся, упал, разбил коленку, поднялся и снова направился вперёд. Слёзы катились по его лицу, нос заложило, и он дышал только ртом, всхлипывая и давясь. Понимая, что то, что находится сзади, очень страшное.
Рука нащупала край холодной стены, и он направился дальше, скользя ладошкой по холодному камню. Его мучили мысли от того, что он бросил там брата, но думал, что стоит позвать взрослых или папу, то все будет хорошо, они найдут брата и накажут тех, кто его так напугал. Вот только позади слышался странный звук, он становился все громче и нарастал, как будто шумел ветер, очень сильный ветер, и Миша начинал двигаться все быстрее и быстрее. Спотыкаясь о камни, какие-то доски, не понимая даже обо что, разбивая колени и один раз даже больно ударился подбородком. Снова упал и взвыл, не понимая от чего он больше плачет от страха, обиды или боли, как будто все эти чувства смешались, и он просто чувствовал себя одиноким и незащищённым, но продолжал двигаться вперёд. Маленький восьмилетний мальчик испытывал такой животный ужас, что нёсся в полной темноте навстречу неизвестности. Тоннель повернул. Он почувствовал это, когда его рука провалилась в пустоту. Чуть правее он нашёл продолжение стены, но которая уходила в бок, и повернул в ужасе осознавая, что этот тоннель может никогда не закончиться, что он так и будет всю жизнь до самой старости идти вперёд и так никогда больше не увидит папу, маму и брата. И он закричал, закричал во весь голос.
- Мама, мама! Забери меня отсюда! Мне очень страшно! Я опять описался! Мама!
Он был зол отца, что отец привёз их в деревню, что забрал их от матери, что это из-за папы Гриша так странно выглядел, и что вообще всё из-за папы случилось, и он оказался в этом страшном месте. Он рыдал, глотая собственные солёные слезы, но продолжал двигаться вперёд.
Сколько прошло времени, Миша не понимал. Да, в школе они проходили часы, минуты, секунды, но время здесь тянулось или, наоборот, пролетало быстро, было совершенно непонятно, он не знал, сколько шёл по тоннелю день, два, а может, час? Но вскоре его ноги начали подкашиваться, он больше не мог идти, он больше не мог кричать и плакать, лишь всхлипывал, его дыхание дёргалось, колени болели, по подбородку стекала кровь. В какой-то момент он просто остановился, облокотился спиной к стене, сел и тихо заплакал маленькими слезинками, без завывания. Он просто сидел, плакал и смотрел в пугающую его темноту.
Впереди ничего, позади тоже. Звук, который его преследовал, на протяжении долгого времени, пропал, и он остался один, окружённый звенящей тишиной. Что может быть страшнее для взрослого, а тут был маленький ребёнок. Он отчаялся, он перестал злиться, он просто плакал от того, как сильно устал, и внезапно, до слуха донеслось щебетание птицы. Это было настолько неожиданным, что он вскочил и начал вертеть головой из стороны в сторону, ища, откуда появился этот звук, а слёзы остановили свой поток.
Этот звук птицы был словно надеждой, как огонёк в темноте, он ринулся на этот звук вперёд, чуть не врезался в стену, обошёл её, начал двигаться все быстрее и быстрее, скользя правой рукой по холодному камню, и вскоре он вышел в ночь. Небо над головой чернело из-за того, что его практически закрывали деревья, но белый снег, который внезапно появился перед босыми ногами ребёнка так его обрадовал, что он даже заулыбался. Он нашёл выход, он выбрался из этого страшного места! И он сможет рассказать папе, как было ему страшно и что нужно спасти его брата.
Где-то затрещали ветки, проухал филин, но эти звуки лишь наполнили детское сердце надеждой он сделал один неуверенный шаг в холодный снег, сделал второй и счастливый, бросился бежать вперёд, но споткнулся. Упал в холодный, покрытый корочкой снег и обернулся. Позади него стояла жуткая беззубая старуха, кожа так обтянула её череп, словно это был уже ходячий скелет. Волосы наполовину чёрные, наполовину седые, клочьями торчали в разные стороны, несмотря на свою длину. Она потянулась чёрной костлявой рукой и сжала свои сухие пальцы на детской лодыжке. Миша не успел даже вскрикнуть, как его схватили и утащили в черноту тоннеля.