Константин Юрьевич был городским следователям и понимал, насколько абсурдным было то, что сейчас предстало перед их глазами. Да и следы босых детских ног никак не могли складываться в чёткий следственный пазл о похищении детей или же о том, что дети сами сбежали из дома. Холодный логический разум говорил ему сейчас, что это какая-то уловка, которой пытались запугать местных.
Следы то прерывались, то появлялись вновь на свежем снегу. Они были глубже, чем должны были оставаться под весом маленького ребёнка. Последние следы обрывались около угольной шахты, как будто дети задумались, остановились, а потом просто испарились. Небольшое обследование входа шахты показало, что внутрь так никто и не вошёл. Мороз начинал крепчать, и парень переминался, то и дело с ноги на ногу.
Внезапный порыв тёплого воздуха донёсся из глубин шахты и словно обнял следователя за плечи. Ему показалось, что он уже бывал здесь, только вид вокруг немного изменился. Потом пришёл запах. Константин Юрьевич сравнил этот запах с материнским, и на секунды окунулся в детство.
- Дальше искать бесполезно, - внезапно произнёс следователь, развернулся и направился к своему домику, где должны были ждать его дети и женщина, у которой ночью пропал ребёнок прямо из кровати.
Внезапно один из мужчин заартачился, твердя то, что детей нужно искать дальше, и если они укрылись в шахте, то, возможно, им нужна какая-то помощь или элементарно одежда. Но следователь лишь закурил ещё одну сигарету, и отправился обратно, не внимая сначала просьбе о помощи, а потом и даже угрожающим крикам со стороны местных.
- Вы, городские, бессердечные и холодные, такие же как ваши пустые города! – кричали ему вслед.
Когда он добрался до дома, солнце уже поднялось и искрилось на свежем снегу, на сосульках, которые свешивались с крыши домов, и странное осознание пустоты, внезапно появившееся у Константина Юрьевича, поселило беспокойство в его душе. Почти у самого своего дома он вновь встретился с женой старосты деревни.
- Чуть свет-заря, вы уже на ногах, - с улыбкой произнесла не в меру красивая для деревни женщина, и улыбнулась своими белоснежными зубками, заполнявшими её маленький рот. Следователь что-то буркнул в ответ, стараясь не глядеть в её сторону. Зашёл в домик, но не обнаружил той самой ночной рыдательницы, которую оставил присматривать за своими детьми, хотя это было и ни к чему, так как двое мальчуганов спокойно посапывали в своей кровати, укрывшись, чуть ли не с головой. А внутри стояла полнейшая тишина и теплота, которая манила к себе согреть, укутать, обнять и оставить все заботы где-то там, за снежным порогом.
Но следователю было совсем не до сна, он понимал, что здесь творится что-то неладное, и ему придётся это расхлёбывать и никуда он от этого не денется, если хочет выйти на пенсию и не потерять своё звание. Он заперся в своей комнатке, положил перед собой лист с бумагой, сел на качающийся стул и начал составлять приблизительные мотивы преступлений.
Похищать детей из деревни даже для чёрного рынка органов было не очень благоразумно, ладно бы одного-двоих, но в таком количестве было слишком подозрительно и неправильно. Значит, этот вариант отпадает. Он записал это под пунктом номер один и зачеркнул. Дальше под цифрой два ложились слова, которые хоть приблизительно были похожи на мотив, так как следовало сначала бы исключить самые нереальные преступление, чтобы выявить то, которое действительно могло произойти - бегство детей из деревни. Это тоже казалось странным мотивом, но в тоже время исключать его не стоило. Здесь могли практиковать или проповедовать какую-либо из старо забытых религий, либо воспитывать детей по тем обрядам, которые казались бы странными для глаза городских людей и не нравились самим детям.
Константин Юрьевич почему-то вспомнил историю парнишки про девочку с яблоками и о том, что двое его близнецов рассказывали, как у них укатилось яблоко под пол, и что оно там периодически само по себе перекатывалось. Верить в привидение он не собирался, но исключать тот факт, что какие-либо легенды для детей могут существовать как что-то волшебное или страшное, во что они верят из-за опасений или лишь только потому, что это спасает их от чего-то другого, поэтому он на всякий случай добавил третий пункт в список.
Страх или навязанные убеждения. Их тоже не стоит исключать. Дети могли сбежать из своих домов лишь только потому, что их до смерти запугали какой-то страшилкой, которая якобы должна была их сдерживать от плохих поступков, или же от непослушания старших. До четвёртого пункта так и не дошло, следователь начал чувствовать тепло, так как ещё не раздевался с улицы, и это тепло, оно так приятно успокаивало, манило к себе в царство Морфея, что он немножко сдался, опустил голову на руки на столе и подумал, что пять или десять минут небольшого сна ему не повредят.
Разбудило следователя яркое солнце, которое уже во всю наполнило комнату, прогрело своим слабым теплом и уже собиралось было снова покидать человеческий мир, так как время близилось к закату. На улице, в деревне стоял непонятный гул голосов, что-то громко обсуждали, но не было ни выкриков, ни смеха или ругани, просто громкое жужжание толпы. Следователь встал и размял затёкшую спину, руки и ноги от неудобной позы за столом, вышел в комнатку, где близнецы сидели за столом и что-то рисовали карандашами на бумаге. Дети подняли головы при виде отца, поздоровались и продолжили дальше своё интересное детское занятие. Что-то мелькнуло в голове у следователя, что обычно его «не его» дети вели себя более капризно, а тут словно стали вдруг тихими и послушными, не теребили его, не просили кушать, хотя за целый день они, наверное, очень сильно проголодались, если не считать тот вариант, что они могли наесться яблоками или тем, что нашли в холодильнике.
Константин Юрьевич умылся в раковине холодной водой, поправил свитер, брюки, накинул куртку и вышел во двор, где собралось, наверное, больше половины деревни, в самом центре стоял староста. Муж той самой красотки, которая так лукаво, в то же время слишком любезно разговаривала со следователем. Староста был невысокого роста с лицом землистого цвета и бородавками по всем рукам. И как бы не противно было с ним здороваться, но этикет требовал того, а бородавки требовали, наверное, срочного хирургического вмешательства. Заметив следователя, деревенские начали расступаться, уступая ему дорогу до самого старосты деревни, и вот тут следователь совершенно не ожидал реакции, которая последовала за его выходом из дома.
- А вот и наш герой, - закричал староста деревня и быстрым шагом направился к Константину Юрьевичу. С ловкостью поймал его правую руку, крепко сжал в своих и многозначительно потряс, отчего у следователя на лице возникла гримаса брезгливости, но он её подавил с невероятной скоростью.
- Вот он, наш герой спаситель. Я надеюсь, что в городе по прибытию обратно ему дадут какую-нибудь награду, - староста отпустил руку следователя, и её тут же перехватили другие жители деревни. Все кивали ему, хлопали по плечам, а также обнимали следователя, женщины бросались к ногам и плакали. Пока в какой-то момент кто-то не крикнул «спасибо следователю за то, что он нашёл наших детей», вот тут и было самое странное, отчего Константин Юрьевич впал в неминуемый, и неописуемый ступор, расслабил челюсть, которая тут же опустилась чуть ли не со стуком вниз и выпучил глаза.
- Какие дети?
- Ооо, вы гляньте, гляньте, - закричал староста деревни, - Он у нас ещё и очень стеснительный, и совершенно не хвастливый, а ведь это он нашёл всех восьмерых пропавших детей из деревни. Это про него нужно слагать деревенские песни и возможно, даже записать его фамилию на табличке около нашего клуба!
- Какие дети? - переспросил следователь, вновь стараясь выхватить свои руки из лапищ сельчан, которые то и дело его трогали, что совсем не нравилось городскому. - Хватит, Константин Юрьевич, хватит уже. Мы поняли, что вы герой и уж не кичитесь своей славой и заслугами. Но ведь это же вы ночью нашли всех пропавших детей в шахте и привели их домой, чем мы очень вам признательны и благодарны. К следователю вновь приблизился староста и как бы невзначай обнял его и на ухо прошептал:
- Миллион, который мы обещали, принесём сегодня вечером.
Константин Юрьевич совершенно перестал понимать, что происходит на данный момент, но во благо своего авторитета, своей профессии решил вежливо кивнуть, продрался через толпу и ринулся к себе домой.
Забежав в дом, захлопнув за собой дверь, закрыв её на засов и даже подперев стулом, он остановился посреди комнаты, где сидели дети, и упёрся взглядом в потолок. Мысли с такой скоростью носились в его голове, врезались друг друга и разбивались на сотни мелких осколков, не имея возможности собраться обратно и сложиться хоть в какую-то картинку, которая давала бы представление о том, что сейчас произошло. Ведь он ясно помнил, что ночью не находил никаких таких детей, они с мужиками и парнем вернулись обратно, дойдя лишь только до озера, где обнаружили пару следов босых детских ног и уж точно он помнил, что никак не ходил в шахту. Все это со странным жужжанием пчёл в голове проносилось из одной стороны в другую. Но ведь вся деревня не могла же специально врать и запутывать его какой-то ложной информацией, чтобы сбить с какого-либо толку. Следователь выдвинул стул из-за стола, за которым сидели его дети, сел, подпёр голову руками и подумал, что нужно бы отбросить все и оставить только логику, по которой можно ниточку за ниточкой распутать весь этот клубок и понять, что происходит.
План состоял в том, что с самого начала нужно было приступить лишь к одному делу - проверить, действительно ли вернулись дети к своим родным? Это бы не составило большого труда и не заняло бы много времени, и уже только после этого, опираясь на то, если дети действительно вернулись в семьи, опросить их, узнать, где они были, и кто их в действительности привёл домой, если не он. Да и как вообще такое могло произойти? Ведь он вернулся с рассветом, а не ночью, и ничего такого не происходило. Он посмотрел на своих восьмилетних близнецов, которые усердно что-то рисовали на бумаге.
- Дети, вы ели?
- Да, пап, спасибо. Заходила та самая тётенька, которая ночью с нами сидела, - ответил Гриша, - принесла нам пирога с яблоками, он был очень вкусный. Папа, можно нам сегодня выйти на улицу и слепить снеговика?
Константин Юрьевич посмотрел на своих детей, таких родных и таких чужих, они словно начали ещё больше отдаляться от него и даже как будто внешне изменились ещё сильнее, потеряли малейшее сходство с ним и с его женой.
- Да, если хотите, только не отходите далеко от дома, и чтобы затемно были уже в своей кровати.
Дети спокойно кивнули, как будто бы они были намного взрослее и умнее и продолжили дальше рисовать. Константин Юрьевич привстал, чтобы взглянуть, что было на листках под их ладонями, но дети шустро спрятали рисунки под столешницу, переглянулись и сели, как ни в чем не бывало. Это не сильно зацепило следователя, он встал и пошёл к себе в комнату.