Наставник шёл впереди, периодически подгоняя своего дикого соседа своим трубным голосом. На вогнутых стенах тоннеля были нанесены изображения, по сюжету схожие с теми, что примат видел в своей комнате на светящейся стене. Завидев знакомый рисунок или символ, примат начинал громко повторять его название. Тогда светловолосый останавливался, терпеливо ждал, пока его путник успокоится, после чего похлопывал его по плечу или награждал небольшой порцией пищи.
До падения в яму примат и не думал, что можно делиться едой. В его прошлой жизни действовали суровые законы, не прощающие сожаления и слабости. Всё скудное съестное пожиралось самым сильным, кто убил, забрал, нашёл. Даже матери кормили своих детёнышей, только пока те не научатся ходить. После этого их оставляли. В последнее время молодые, пытаясь выжить, сбивались в мелкие шайки. Они рылись в сухом и твёрдом каменистом грунте в поисках мало съедобных кореньев. Такие группы часто становились жертвами нападения взрослых особей. Те, кто выживал, прибивались к существующим стаям или собирались в новые.
Светловолосый вёл будущего человека дальше по длинному проходу. Чем глубже внутрь они заходили, тем сложнее было примату передвигаться на четырёх лапах – тут и там приходилось просачиваться, встав, подобно учителю, на две ноги. Со временем примат привык к неудобной позе и даже нашёл в ней плюсы: свободными конечностями можно держаться за стены.
Картинки и знаки с природой всё чаще стали сменяться изображениями людской деятельности. Около них воспитатель делал небольшие остановки и с особой скурпулёзностью учил существо новым словам. “ТРУД. ТРУД”, – повторял светловолосый. Примат, приноровившийся к произношению человеческих звуков, быстро запоминал слова и их символьное обозначение. Сцены первого земледелия вызывали в нём неподдельный восторг. Подобные ему существа создавали пищу самостоятельно, не полагаясь на случай.
После одной такой стоянки светловолосый перестал поощрять примата за отдельные слова. Примат начал злиться и скакать по стенам тоннеля, осмысленные, красивые звуки речи сменялись диким рёвом. В порыве гнева обезьяна укусила наставника за ногу. В то же мгновение по всему телу примата прокатилась волна невыносимой боли. Его спину выгнуло дугой, пальцы впились в кисти, оторвать челюсть от ноги было невозможно. Наставник грубо вырвал свою голень из грязной пасти гоминида, и отшвырнул его в сторону. Боль тут же прошла, примат затих.
Он испугался, что светловолосый его добьёт. Так поступали всегда. Не оставлять в живых, кто решил бросить вызов сильнейшему. Этот закон он впитал с молоком матери, этот закон работал всегда, независимо от обстоятельств. И теперь он с ужасом смотрел на наставника. А тот, в свою очередь, терпеливо наблюдал за валяющимся на полу животным.
“Встать!”, – твёрдо приказал учитель. Примат, не зная значения слова, поднялся на две ноги. Светловолосый показал на изображение со сбором урожая. Обезьяна выдавила: “ЧЕЛОВЕК. ЕДА”. Следующее изображение: люди рубят топором дерево. “ЧЕЛОВЕК. ДЕРЕВО…”. Следующее изображение: охота на большого зверя. “ЧЕЛОВЕК. ОХОТА…”. Наставник обратил внимание гоминида на то, что было в руках людей на картинках. “ОРУДИЕ. ОРУДИЕ. ОРУДИЕ”, – чётко проговаривал он.
Путникам показался свет в конеце туннеля. Примат легко держался на двух ногах в узком и высоком проёме, лишь изредка упираясь на передние лапы, чтобы перевести дух и подобрать с земли непонятные камни и засунуть их в рот. Завидев выход, примат прыжками бросился к выходу, забыв о своём попутчике. Резко выскочив из пещеры, примат кубарем полетел со склона горы, ломая на своём пути мелкие деревья и сухие ветки. Врезавшись в большое дерево, катившаяся волосатая глыба остановилась. Пролежав какое-то время он понял, что его наставник оставил его. А может его и не было или он живёт в той пещере и никогда из неё не выходит, думало существо, глядя в знакомый ему голубой небосвод и приходя в себя после случившегося.
Примат встал на две ноги и, собрав все силы, издал душераздирающий рёв, празднуя свою победу над неведомым зверем из пещеры. “ЧЕЛОВЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕК” - он ревел всё громче и яростней, колашматя себя кулаками по груди.