Страх может убивать, как и голод или разъярённое животное, - примат об этом хорошо знал и старался совладать со своими эмоциями.
Периодически из стены с тем же металлическим скрежетом выдвигалась пластина, на которой лежала еда. То, что это еда, примат понял не сразу. До этой пещеры, с её скрежетами и бегающими символами на стене, он удовлетворял голод тем, что удавалось поднять с земли, выкопать, отобрать у слабых соплеменников. Это были съедобные, но очень жёсткие корни растений, жуки и личинки, от которых шёл отторгающий запах, но чувство голода пересиливало отвращение. Иногда удавалось раскопать трупик какого-нибудь грызуна, - он пах не лучше, но казался безумно вкусным. Еда из стены не пахла мёртвыми животными. И не была разлагающейся, как давно лишённые жизни тела мышей. И есть её было приятно. Настолько, что в первый раз примата вырвало с непривычки.
Сначала он думал, что это – еда смерти. Так бывает, когда съешь что-то незнакомое, и сначала всё происходит хорошо, даже слишком. А потом живот начинает пухнуть и болеть так, словно в него воткнули острую палку с зазубринами и начали вертеть. Примат буквально видел эту палку внутри себя и чувствовал боль от того, как в животе разрываются внутренности.
Через какое-то время палка исчезла вместе с болью, внутренности оставались на месте, и примат понемногу начал успокаиваться. В какой-то момент, в его голову снова начали вкрадываться страх и безумие, ему казалось, что его пытаются откормить, как личинку. Они специально это делают, - подумал он. Они дождутся, пока я стану толстый и мягкий, как та личинка, и потом меня сожрут. Из меня вытекут жизненные соки, и кости мои перегрызут чужие клыки. Человекоподобное существо с яростью швырнуло остатки еды в сторону и снова начало метаться по тёмной комнате в надежде, что ему удастся найти выход из этой ловушки.
Вымотавшись и обессилив от безнадёжности, примат свернулся калачиком в привычном углу и начал засыпать. На стене снова появился уже приятный и согревающий свет с уже знакомыми ему изображениями. Какие-то картинки ему нравились больше, какие-то меньше, что он начинал порыкивать и дёргать ногой.
***
Стена открылась, показалась еда. Живот не пух. Ничего больше не случалось. Красный свет из глаз, изображения на стене больше не пугали его. После очередной порции еды примат попробовал нарисовать из своих экскрементов любимый символ, что постоянно видел перед сном. Получилось настолько правдоподобно, что от радости он начал скакать в разные углы размахивая своими лапами. Прыгая и размазывая дальше свои экскременты по стене, примат не заметил, как из тёмного угла появилось ещё одно существо, постепенно завалакивая паром пространство вокруг себя. Почувствовав свежесть, примат оглянулся.
Он увидел перед собой удивительное создание. Оно было похоже и не похоже на его сородичей: высокий рост, белая кожа, вьющиеся светлые волосы. Его небольшой рот издавал непривычные звуки: это не было ни криком боли или страха, ни угрожающим уханьем или рычанием, ни жалобным поскуливанием. Это было словно журчание ручья или мурлыкание самки над детёнышем, но другое. Эти звуки хотелось слушать и слушать. Они успокаивали и радовали. В другое время он бы завыл испуганно и злобно, как воют, чувствуя угрозу. Оскалил бы зубы, приготовился бы нападать. Но сейчас примат чувствовал, что по его телу волнами расходится тепло, что его оставили боль и голод, что впервые в жизни ему хорошо. Сквозь его дремучий мозг пробилась мысль, оформившая простейшую связь: непривычное расслабленное, сладостное ощущение порождено близостью этого создания. Без него было страшно и больно, с ним хорошо.
Когда удивительное создание протянуло руку, чтобы помочь предку будущих людей подняться, примат сделал то единственное, чем мог выразить свою благодарность: он лизнул её.