Считается, что первая письменность это – клинопись,
Но разве не схожа с ней настенная живопись?
Представьте: одинокий «творец»,
В шкуры укутавшийся храбрец,
Посреди тьмы безоглядной,
Рисует в пещере хладной.
Задыхаясь от факельного чада,
От стены не может он оторвать взгляда.
Для него это ответственная работа,
О соплеменниках забота.
Сцена чаще всего одна – охота,
Посреди равнины, гор, лесов или болота.
На одних картинах к добыче люди крадутся,
На других могучие звери за жизнь свою бьются,
У всех неустойчивое положение,
Мимолетная случайность разделяет триумф и поражение.
Если сумеет художник духов удовлетворить,
То охотникам будет сулить успех,
Тогда еды хватит на всех,
И племя продолжит жить.
Возможно, трудился «мастер» напрасно,
И охота окончится ужасно.
И было потрачено время на глупую задачу,
Но кто знает что может привлечь капризную «госпожу Удачу?»