Лелька совсем заваськалась после рождения сына, названного в честь папочки, ушла из цеха в заводскую многотиражку, затем и вовсе распрощалась с лимитой. Прописка была, комната была, отец детям был. Начала с подработки рекламой и постепенно втянулась, она была беззлобной, миловидной, да и просто доброй бабой, даже где-то простоватой и безотказной. Васька-гад таскал детей по дорогим яслям-садам, его мадам и маман запропали, да и как-то все забылось, будни серые - белые - зеленые это лучшее лекарство от страстей-мордастей. Какие чувства?! Теперь какая разница?! Дети принуждают считаться с их капризами. Лелька перестала заморачиваться слезными переживаниями, а все щекотливо-финансовые вопросы решала Стасена, мелкий Васька не просил, а требовал у отца дать руль, купить то, увидел – сразу «Дай!» «Жизнь удалась, - сказала себе Лелька, причесываясь утром на работу, одернула блузку запавшую под пышной грудью, - жизнь удалась».
Сегодня открытие крупной выставки на Красной Пресне. От метро доехать до Шмитовского проезда невозможно. Зазывания таксистов, частников, автобусов не видно. Она пошла пешком, благо налегке. Шеф велел окучить клиентов, пройтись по серьезным акулам бизнеса. В первый день запускают посетителей – только с двенадцати часов. Она не знала. VIP-пропуска не достать. Она встала в длинную очередь в кассу за билетом, даже пригласительных сюда не раздобыли в агентстве. Лелька не любила трат из своего кармана, узнав цену на билет. Но возвращаться на работу глупо. Участники выставки передавали через решетку ворот пригласительные опоздавшим коллегам. Столпотворение людей, машин. В первый раз ее отправили на задание. На жаре подтаял крем, от пыли пробрало безудержное чихание. Еще только одиннадцать, ничего не начиналось, а ноги отекли на непривычных каблуках. Первым делом она нашла туалет, привела себя в порядок. В павильоне работал кондиционер, блузка быстро просохла. Передвигаться от стенда к стенду становилось все труднее, рекламные листовки, журналы, сувенирка, пакеты и сумки. Страшно хотелось курить, а выхода из очередного ангара она уже не видела. Вдруг открылись ворота запасного выхода, выезжал погрузчик. Она пошла на дневной свет. Здесь уже не было стендов. Палаточный городок со столиками и двумя-тремя стульями, выстроился вдоль нескончаемой стены, затем несколько высоких стоек, пустующих, за ними возможность оказаться на улице. Она не одна хотела погреться на солнце и покурить у черного хода.
Очень интересный мужчина с густой шевелюрой сетовал, что места участников дороги, что попросту он зевнул вовремя подать заявку, рассчитывая на нее, а сейчас негде раскидать рекламные проспекты. Женский голос удивлялся, что партнер закурил. Он обещал даже запить и загулять. Погрузчик скинул несколько пачек прямо на асфальт. Мужик снова закурил. Она подняла пачку, вскрыла упаковку, похвалила печать, кому-то махнула рукой. Подошли еще ребята, окружили парочку. Смеялась она долго и заливисто на шутки, партнер нервничал. Леля свалила на асфальт весь печатный хлам, что насобирала, но присесть можно было только в уличном кафе, что было далеко и дорого.
Парочка уходила, вооружившись удобоносимой стопкой буклетов. Силуэт женщины зацепил ее взгляд. Темно-сиреневый деловой костюм почти по щиколотку, но разрез казался вызывающе привлекательным, хотя был только до колена. Невольно она побрела за ними. Ей стало интересно, как они решит проблему с тиражом. Она взяла его под руку, он слушал ее, склонив голову. Они скрылись в темноте черного хода следующего павильона. Леля застыла в растерянности, где их искать? Для следопыта она слишком устала. Осмотрелась. Приглянувшийся неудачник шел ей навстречу в компании молодых парней. Она вышла на свет, закурила. Завидев вскоре компанию с ношей, вошла в павильон перед ними. Они прошли к приличному стенду. Сложив пачки внутри, бизнесмен скрылся за перегородкой, пахло кофе, шли приватные беседы, восклицания. Он крепко пожимал руки хозяину компании, был очень рад знакомству и выручке. Затем, взяв небольшую стопку, быстро скрылся в толпе. Леля хотела бежать за ним, но вышла девушка со словами, что пора бы и поработать. За ней вышла мадам, на лацкане пиджака висел бейджик VIP без нзвания фирмы и фамилии, но это была она! Леля подошла вплотную, девушка стала предлагать ей прайс-листы, визитки, наклейки. Леля молчала, глазея на бывшую соперницу, словно законсервированную, только строго причесанную. Дама попрощалась с подругой(?), выходя, посмотрела сквозь Лелю, и завернула за очередную перегородку знакомой ей фирмы. Приветствовали ее бурно, народ оглядывался, узнавая, напоминал, чтобы обязательно зашла. Но Маруся встретила во встречном потоке женщину, которую обнимала и целовала как родную. Так, обнимаясь и чуть не плача, они присели в кафе.
- Радость моя, ты все еще здесь?! Почему не в Англии? Как дети?
- Маруся, милая моя! Приезжай ко мне. Как Игнат? Как – все еще не женился?
- Нет, девочка моя, лучше тебя не бывает. Мы так любим тебя, солнце мое.
Леля сидела за соседним столиком, заказала только чай, прикинув цены и дневной расход. Слушала, смотрела во все глаза на расчувствовавшихся баб. К ним подошли немцы, расселись с трудом. Кафе стало заполняться серьезными дядьками, решившими отобедать. Почти каждый входящий, замечая Марусю, приветствовал, подходил, знакомился с остальными, все активно менялись визитками, ставя метки. Кого-то отзывали на время, но господа возвращались. От восторга переходили к удивлению и сожалению. Кто-то стал уже заказывать выпивку, кто-то напомнил, что впереди еще банкет. Столы сдвигались, и официант требовательно попросил ее оплатить счет. Леля отошла в сторону – за перила, оградившие кафе. Знакомую Маруси позвал муж на английском языке, она попрощалась со всеми на немецком, вспомнив на русском, что ей не нужны приглашения на завтра и пропуск на банкет, что пора детей забирать.
Леля бродила мимо полупустых стендов, не упуская из виду разгулявшуюся компанию. Не только она в соглядатаях. Кто-то высматривал шефа, чтобы вовремя доставить на переговоры, водители ждали своих начальников. Охранник разрешил им еще полчаса (до банкета) находиться на территории. Выставка закрывалась и Лелю попросили покинуть помещение. Ей лишний раз напомнили, что она посторонняя в сверкающей игре мегаполиса, где встречаются, конечно, эмоции и взаимовыручка, но так случайна закономерность, что верится с трудом в реальность веселящихся людей. На выходе она спросила у охранника, где будет банкет? Он осмотрел ее, сообщил с сомнением, что пешком далеко, показал рукой в сторону башен Москва-Сити.
Леля поплелась дворами в сторону парка, там были скамейки. Преодолев робость, попросила парней подвинуться. Они понимающе кивнули.
- С выставки? Пиво будешь?
- Буду, - обреченно согласилась она, заметив на шее ленточки с бейджами участников.
Ребята достали и ей небольшую бутылку, продолжили свой разговор.
- Вы слышали, что Маруся уволилась, сегодня банкет станет прощальным, начальство в шоке.
- Да, уж… Завтра все будут злыми с похмелья.
- Завтра? Ночью готовься потакать пьяному бреду, а утром встречи назначены.
- Не переживай, все уже встретились, обо всем договорились, только потом ничего не вспомнят, а ты выкручивайся. И Маруси нет, чтобы уточнить.
- Ну-у, телефон-то есть.
- Думаешь, удобно?
- Пока прощается со всеми – удобно, не ночью, конечно. И что тетки не поделили?
- Что-что? Бабки, конечно.
Они замолчали, словно рядом не сидела Лелька, а было пустое место. Она тащилась к метро, а они, действительно, не заметили ее ухода. Вечером, разбирая листовки, тонну бумаги, хлюпая носом от боли стертых пяток, она вспомнила летящую походку «старухи» и разрыдалась. Вышла Стася из своей комнаты, посмотрев на мусор, покрутила у виска. Васютка в наушниках продолжал биться с монстрами. Леля ушла реветь в ванну.