Лифт дребезжал, лебедки повизгивали, лампочка Ильича тускло мигала в колпаке из толстого стекла изрядно запыленного, но никто не беспокоился. Напротив, скрипучие звуки добротной старины радовали тем, что классические законы физики работают, подтверждают материальность окружающего. Дим-Димыч посматривал деловито на часы, просчитывая что-то в уме. Молчание не тяготило, обстоятельная оценка увиденного кошмара требовала нормальной обстановки. Кучерявый сполз по стене, удобно уселся на полу, показывая всем обликом, что сильно притомился…
Сталинский бункер был популярным местом сборищ в конце двадцатого века вплоть до минус двенадцатого этажа, а что там глубже никто не интересовался. Разумеется, вождь никогда не пользовался ни этим лифтом, ни лестницей, но капитальное сооружение имело не один пожарный и запасной ходы. Возможно, и система глубинного метро была продумана так, чтобы избежать затопления в случае диверсии. Это позволяло предположить, что уцелевших людей гораздо больше, что все равно не умаляет скорби. Страшно было представить, что растаяв мегаполис отравит воздух, почву, воду продуктами разложения. Гигантская гниющая помойка чумой пролетит по всем краям и весям, уморит оставшихся в живых. Планета явно стремилась избавиться от самоубийственной цивилизации, как слон от паразитов в складках своей шкуры.
Человеку мыслящему претило осознать себя тлетворным микробом в чреве матушки Земли, проходя по туннелям и катакомбам. Голубые беспроводные светильники гасли у них за спиной и загорались впереди, указывая проторенный разведчиками путь. Серега лысый остановился, почти безошибочно определив, что десяток километров они прошли и пора осмотреться повнимательнее, дабы более не плутать по задворкам. Миров, несомненно, множество, а своя шкурка очень хочет домой – в свое склочно-поганое место и время. Конечно, он прав, свое пахнет своим, никто не спорит.
В кабинете на длинном столе для совещаний стояли коробки, академик в кресле директора сравнивал возможности нового микроскопа со своим стареньким и любимым, заглядывая то в один, то в другой, и не сразу среагировал на открывшийся стеллаж и вошедших. Он продолжал щуриться, наблюдая вваливающуюся компанию.
- И где же вы шлялись, гаврики? – Недовольно спросил он. – Меня из отпуска дернули, некому принять новое оборудование, я же предупреждал – никаких отгулов! Думаете, вам все сойдет с рук, а комендант давно уже всех заложила, что нажрались, как обычно… Виктор, вот от тебя я никак не ожидал такой свиньи! Ты же мне обещал! Что вы там делали? Пили-курили, для этого я вам секретную лабораторию показал? И все без халатов! Поросята, а не доценты. Ну и что мы так насупились? Привидение увидели? Быстро руки мыть, халаты надеть, мне немецкое качество гарантировали в этой поставке.
- Здравствуйте, Александр Соломонович, - не растерялся Семен.
Завлабы автоматически повторили приветствие.
- Здорово, коль не шутите, - кашлянул академик, склонившись к прибору, - работать-работать, гаврики. Быстро! Лазейку закройте, распи…
Замечательная черта академика: он никогда не тратил время попусту, не смотрел, но все вокруг происходящее видел, распоряжения давал сотрудникам, не отвлекаясь, не теряя своей мысли.
- Прекрасно выглядите, профессор!
- Разумеется, прекрасно, не чета вам – небритым, помятым. Я бы еще понял, если бы сбегали с работы дабы пистончик вставить, а так… Пустое.
- На даче отдыхали, Александр Соломонович?
- Отдыхал! На даче, да… А какой может быть отдых или отгул за прогул для исследователя? Это ж надо мозг отключить напрочь, что вы и делаете…
- С ненаглядной отдыхали, Александр Соломонович? – Упорствовали ребята, решив расставить точки над И.
- Была бы Ненаглядная со мной, я не стал бы ученым, так-то…
- Получается, что она решает чему быть, чему нет?
- Чему быть – того не миновать. Народная мудрость. А женщины… Они не думают, не решают, они чувствами живут… Интуиция называется.
- Еще добавьте, профессор, что время было такое.
- Нет, Виктор, не добавлю. Время дается на жизнь – каждому свое время цвесть, петь, созидать.
- Но вы создали эликсир долголетия?
- Создал, малыш, создал…
Академик прошелся по кабинету, просмотрел полки, выбрал тридцать восьмой том из собрания сочинений Ленина, раскрыл, внутри – как в шкатулке обнаружилась герметичная коробочка с капсулами.
- Я-то создал, а почему вы не догадались, ничего не достигли?
- Там опечатка была… Она уводила в сторону наши опыты.
- Знаю… значит, утечка информации не приведет к открытию нашего секретного оружия. Предлагаю попробовать. Так… грязными руками не хватать, открывайте рты, гаврики, я пинцетом достаю. Жевать не надо, просто запейте водой.
В обширной приемной, как и в малой, секретарей не было, телефоны надрывались, входная дверь закрыта на ключ изнутри, был включен красный сигнал: «Не беспокоить!». Завлабы с жадностью накинулись на кулеры, пили воду и счастливо улыбались друг другу.
- Итак, оболтусы, через полчаса обед, а ровно через час короткое совещание. Даже не планируйте трещать в сортире! Скажем так, не место для научных споров в курилке, слышимость хорошая.
Настоятельный стук в дверь продолжился, академик махнул рукой, мол, открывайте, собираясь уйти в кабинет. На пороге стоял директор в форме подполковника и служивые в серых костюмчиках, коротко стриженные, похожие на одно лицо непроницаемым выражением, указывающим на простых ищеек. Особый отдел кадров, не иначе. Без приветствий они направились в кабинет, объявив, что за растрату тринадцати миллионов бюджетных рублей на безуспешные исследования руководитель НИИ берется под домашний арест. Академик опешил от зачитанного постановления, замер с книгой в руках. Завлабы загудели, подполковник резко обернулся и гаркнул.
- Кто вы такие?! Что вы тут замышляете?
- Это секция ООИ, - сориентировался шеф, - принимают новое оборудование для борьбы с особо опасными инфекциями.
- Почему приемка не на складе проводится?
- Это сверхточные приборы, их могут проверить и принять только заведующие лабораториями, ответственные специалисты. Необходимо составить акт и подписать коллегиально, все-таки материальные ценности. Я должен завизировать, как руководитель.
- Я завизирую, - уточнил подполковник, а вам придется пройти за следователем. Бросьте вы эту книгу, - рявкнул высокий чин, - вы не имеете права что-либо выносить из кабинета. Я теперь возглавляю институт, всем разойтись.
Виктор подхватил том Ленина из рук академика, глаза шефа смеялись на прощание. Он уходил по этажу легкой пружинистой походкой, из лифта посмотрел на ребят поверх голов особистов, подмигнул, плохо скрывая улыбку. Виктор прижал книгу к груди, шеф одобрительно кивнул. Рановато внедрять подобное оружие, это всем и так понятно. Потустороннее вмешательство немного искажает детали, но не отменяет логического течения событий.