Факир поджидал Автора в условленном гроте. Они кивнули друг другу, помолчали. Факир вздохнул.
- Может быть, пусть все так и останется?
- Я не против. Началась новая эра, самовозгорание планеты было неизбежным, прошлого нет, пепел рассеялся, океан поглотит его и все тайны. Вот только память-погоня всегда может вернуться к Алфее.
- Может. Я подумаю, как исправить это. Вам перо и бумага нужны?
- Увольте, я устал от вашей магии. Только не перестарайтесь. Алфея правит миром любовью - не войной. Она правит жизнью. А не мы с вами… Я буду просто жить.
- Передать эту истину богине? Могу вам предложить место Философа в библиотеке.
- Увольте. Я буду жить в хижине, здесь всем хватит места. Любовь превыше. Эту истину она постигла без нашей помощи…
- Прощайте. Постойте… А сын Алфеи вернется? Она же вспомнит!
- Интуиция? Обязательно вернется с загадочной планеты. Называйте его инопланетянином. Но у них должна быть тайна… Мать и сын будут добрыми соседями, и дикари скоро приобщатся к новой цивилизации.
- Прощайте и не говорите: «Увидимся». Надоели мне ваши сны…
Автор ушел, не оглядываясь, все выше поднимаясь по изумрудному ковру. Остановился, словно что-то забыл, взмахнул рукой. Издали казалось, что рукописи вьются над ним как бабочки. Ангел-Хранитель поймал лист и прочитал: «Осколки мозаики».
Не складен быт, не краток век,
И страшен сон иль человек,
И в жуткий день не сладок грех,
Лишь бесконечен этот бег,
И манит тень
Сказаний солнечных моих…
Ты мой поэт,
А я твой стих.
Вернется смех и естество.
Мечтает быт войти в нутро,
Все обратив в небытие.
И вновь пройдет смешная жизнь:
Весна, ожог и холода.
Да, все пройдет…
Но будет теплиться строка,
Что жив поэт…
Цветет одна…
1990—2017гг.
Новая редакция октябрь 2018г.
Второе издание, дополненное, переработанное.
Москва