Александр ХIII вызвал Академика на аудиенцию в неурочное время. В его кабинете стоял диван, обтянутый белой кожей, стол, да пару кресел. Монарх шлепал по мокрому паркету, робот всасывал воду шлангом, подходил к окну, сливал на газон. Обстановка более чем спартанская, даже занавесок не завели. Близился ученый совет, но никогда прежде не велось кулуарных переговоров, и приглашение очень беспокоило. Он присел в предложенное кресло, помолчал предупредительно.
- Чем обязан, ваше высочество? Ныне даже не ваша декада служения.
- Вот, - он вытащил из стола сложенный лист, развернул, пробежал глазами. – Вот, получил подметное письмо. Почему не в свою декаду - не знаю. Если тут все правда, то я не могу допустить вас к участию в Совете. Некая девица утверждает, что вы отправили ее – человека – на исследование, просто как кусок мяса, а причиной тому – ее целомудренность и ваши посягательства на невинность, подробности опустим.
Правитель зарделся, как человек, справившись со смущением, продолжил.
– Так вот, сударь, вам придется очень постараться и убедить меня в обратном. Получается, что вы нарушили нравственный закон и не можете никого учить, быть главой направления и совета академии.
Академик онемел. Он мог предположить, что подтопление северного склона коснулось старого дворца, что, естественно, вызвало неудовольствие монарших особ. Но Александр ХIII спал на этом голом диване и здесь работал, ходил в трапезную, в библиотеку и по нужде в общие места, не требуя даже лишнего термокостюма… Затяжное неловкое молчание он прервал, присев в кресло напротив. - Я все понимаю, юная, красивая, сложно устоять. В таких случаях принято жениться, чтобы избежать пагубных последствий.
Как ужаленный, Академик выскочил из кресла, пробежался по кабинету, выключил жужжащего робота.
- Жениться! Да я ее только на фотографии увидел, когда запросил подробную цепочку. Это даже не моя аспирантка! Недоучка, причем очень хамоватая. Что означает подметное письмо – донос? Как вы его получили, по электронке?
- Нет, именно подметное, подкинули под дверь без конверта, сургучной печати адресата, подписано: доброжелатель мира и спокойствия.
- А у нас война разве? Мир и согласие, слаженность всех направлений в очередном стихийном бедствии - очень весомый показатель. Могу я прочесть сообщение?
- Будьте любезны, сударь, - правитель отошел к раскрытому окну.
- Тут пишут, что я снимал ее в непристойных ракурсах, приказывал исполнять немедленно. Она может предоставить записи для проверки… Знаете, она действительно красива, но я никогда лично ее не видел, отправил на кафедру генетикам, разобраться, откуда столько дури в ее голове. И еще, она не могла это написать, вероятно, завелся вирус, и я уже дал задание проверить все программы, начиная со школьного тестирования.
- Допустим… Но есть снимки совершенно непристойных поз, ваш голос, вы не отрицаете это?
- Нет, не отрицаю, все комнаты в студенческом общежитии нашпигованы камерами различных служб, но я там ни разу в жизни не был. Я могу поклясться, что никогда не видел ее воочию.
- Клянитесь на Библии! Она настолько хороша, что я бы сам на ней женился, пусть глуповата, не в этом прелесть женщины. Вот как есть – ангелок. Но я не сделаю этого, никогда не пойду на морганатический брак. Послушайте, а принцессы не народились в иных землях? Чудесное спасение женщины, да еще с такой фауной, вселяет надежду. Хотя наше правление шутовское, никто не всходит на престол, так, забавляемся. Я буду думать о судьбе девушки. Аудиенция закончена.
Академик поклонился и быстро вышел. Письмо осталось в кармане. Вернулась неузнаваемая Ненаглядная, четырнадцать дней карантина тяжело пережидать, но дело превыше всего. А тут паскудные игры кто-то затеял, не иначе метят на трон. Сразу заметно, что тринадцатый номер попался на крючок. Может быть, действительно жениться на пустышке, чтобы избежать монаршего бунта или переворота? Он же мечтал увидеть Ненаглядную молодой, даже готов был клонировать. Вот тебе тело, лицо, косы. Любимая не избегает общения, не отводит взора, только совсем чужие глаза стали. Нетерпеливость и требовательность. Свободы хочет. Зачем ей воля? Она так измучена борьбой за выживание, что уже за гранью разумного ее пожелания. Конечно, он сделает. Но это нелепое прощание можно ли пережить? Дело! Дело, дело превыше всего.