Археологи проверяют, как предки современных людей могли использовать этот почти утраченный навык для навигации по пещерам и другим тёмным пространствам
На забитой грязью стоянке археолог Университета Хаддерсфилда Руперт Тилль и его команда собрались вокруг своего фургона. Они небрежно болтают, проверяя своё снаряжение: фары работают, мобильные телефоны заряжены, шлемы правильно застёгнуты. Это ясный осенний день в Арьежских Пиренеях на юго-западе Франции, районе, известном большим количеством пещер, содержащих картины и гравюры эпохи неолита и более ранних периодов. Но Тилль и его коллеги здесь не ради искусства.
Команда поднимается по узкой тропе к большому входу в пещеру Бедейлак, которая использовалась немецкими оккупантами в качестве военного ангара во время Второй мировой войны. С тех пор пещера видела всё: от импровизированных рейвов до групп любителей-охотников за сокровищами, ищущих ненайденные артефакты. Но сегодня Тилль ищет то, что иногда кажется ещё труднее найти в век электричества: полную темноту.
Команда учёных прибыла в эту пещеру, чтобы провести акустический археологический эксперимент по изучению способности человека использовать эхолокацию.
«Летучие мыши используют эхолокацию или биологический гидролокатор, чтобы находить и идентифицировать объекты», — говорит Тилль, добавляя, что щебетание летучих мышей за пределами диапазона человеческого слуха было бы примерно таким же громким, как детектор дыма, если бы наши уши могли его уловить. Тилль хотел проверить эхолокацию на чём-то, что могли слышать люди. «Моя идея состояла в том, чтобы попробовать такой опыт с голосом», — говорит он.
Исследователи считают, что древние люди ритуально пели в пещерах, но Тилль думает, что пение могло иметь и другое назначение: помочь в исследовании пещер как в целях безопасности, так и для расширения доступной им территории. «Мне любопытно, могут ли у людей всё ещё быть нетронутыми остатки этого навыка, каким-то образом неиспользованные и ожидающие повторного использования», — говорит Тилль. «Могут ли необученные добровольцы ориентироваться в кромешной тьме пещерных галерей, используя только свои голоса?»
Чтобы ответить на этот вопрос, Тилль разработал эксперимент, нашёл пещеру и набрал добровольцев. Он назначил каждому человеку 20-минутный интервал, в течение которого они будут одни в определённой камере пещеры. В главном помещении была небольшая подкамера, доступная только через низкий изогнутый проход, ширина которого в самом узком месте составляла всего 0,6 метра. Цель участников состояла в том, чтобы найти и войти в меньшую камеру, используя для навигации только звук. После попыток эхолокации добровольцев попросили нарисовать карту местности. Большинство были далеки от истины.
Фото: atlasobscura.com
Тилль записал эксперимент, используя метод, называемый акустической импульсной реакцией, который включает в себя точное измерение и локализацию звуков, создаваемых в пространстве. Направленные микрофоны, размещённые вокруг камеры, могут затем точно определить, как и где эхом отдаются голоса добровольцев, создавая, по сути, звуковую карту эхолокации. По словам Тилля, первоначально эксперимент дал неоднозначные результаты. «Было много пения, криков на стены, натыкания на упомянутые стены пещеры и изрядная доля спонтанных взрывов смеха», — говорит он. Несколько добровольцев также сообщили, что испытывают страх, и одному из них пришлось остановиться, потому что он запаниковал. «Тёмные пещеры могут быть страшными. И мы явно не привыкли действовать в полной темноте, как наши предки. Многие из нас никогда не сталкивались даже с полной темнотой».
Однако оказалось, что участники эксперимента быстро адаптировались, по крайней мере, к основам эхолокации. «Я думаю, что добровольцы научились лучше не натыкаться на стены за очень короткий промежуток времени», — говорит Тилль. «Вы можете себе представить, если бы это был ваш единственный вариант, вы бы оттачивали навык гораздо быстрее… Мы должны иметь в виду, что древние были практически слепы половину дня до восхода солнца, когда они находились в тёмных внутренних нишах пещер». Он добавляет: «Эхолокация подобна седьмому чувству, являющемуся навыком, который большинство людей постепенно теряют со временем, возможно, из-за отсутствия истинной тьмы».
Мириам Колар, исследователь культурной акустики из Стэнфорда, согласна с тем, что человеческая эхолокация, вероятно, является утерянным навыком для нашего вида в целом, но он не исчез полностью. «Я знаю, что спелеологи иногда говорят об эхолокации как о неофициально понимаемом методе зондирования расстояний и поиска присутствия воды», — говорит Колар. Многие слабовидящие люди ежедневно используют эхолокацию, создавая то, что Колар и его коллеги называют «слуховыми сигналами локализации» — обычно путём создания щёлкающих звуков — эхом или отражением от физических поверхностей. Но эхолокация — сложный процесс, и как именно он работает у нашего вида, учёные до конца не понимают.
Дэниел Киш из World Access for the Blind проводит семинары по эхолокации как для слабовидящих, так и для зрячих, но в его курс не входит пение, которое было частью эксперимента Тилля. «Я не слышал, чтобы кто-то использовал пение для эхолокации, по крайней мере, успешно. Я использую ударный щелчок, используя язык и нёбо, и это техника, которой я обучаю, и она кажется наиболее эффективной».
Однако участники эксперимента Тилля не были первыми, кто использовал песню для эхолокации в пещерах. Антрополог и музыкант Егор Резникофф из парижского университета Нантер получил известность в 1987 году, когда заявил, что нашёл наскальные рисунки во время пения и прогулки по неосвещённым пещерам. Он говорит, что может измерить резонанс помещений и, следовательно, их форму и размер с помощью своего голоса.
В ходе этого процесса он понял, что самые резонансные части пещер находятся там, где находится больше всего наскальных рисунков.
Резникофф говорит, что люди, жившие в Европе в период верхнего палеолита — от 10 000 до 40 000 лет назад — проводили много времени в пещерах, потому что жили в очень холодном климате. «При наличии только света факела, который нельзя было провести в очень узкие проходы, древним охотникам приходилось использовать свои голоса, как сонар, чтобы исследовать закоулки новооткрытых пещер», — говорит он. «Звук распространяется гораздо дальше света, особенно в нестандартных условиях. Например, сильное эхо снизу может указывать на дыру в полу пещеры и ещё более глубокую подземную камеру», — говорит Резникофф.
Фото: atlasobscura.com
Эхолокация не была навыком, уникальным для палеолитических европейцев, но документации о её использовании мало. «Есть некоторые свидетельства того, что навахо, ирокезы, чероки, народ акома в Нью-Мексико и народ нуксалк в Канаде использовали эхолокацию для определения ритуальных мест», — говорит археолог из Барселонского университета Томмазо Маттиоли. «Но сегодня очень мало работ по эхолокации человека».
У Тилля есть планы по проведению дополнительных семинаров по эхолокации в пещерах на севере Испании, но многие доступные места в этом районе сегодня были доступны и во времена палеолита, а это значит, что теперь они полны незаменимых наскальных рисунков. Получить разрешение войти в пещеру и заставить добровольцев, возможно, врезаться в стены, полные культурного наследия, непросто. В качестве решения учёный находится в поисках пещеры без наскальных рисунков или планирует воссоздать пещеры, сканируя их интерьеры, в лабораторных условиях.