Франкская политика была кровавым спортом, но насилие, как правило, не было личным; король заключал и разрывал союзы, сотрудничая с братом, которого он пытался убить всего за несколько дней до этого. После смерти Галсвинты права на земли её моргенгабе перешли к семье Галсвинты. Можно было предположить, что Брунгильда была наследницей своей сестры. Это стало предлогом для вторжения Сигиберта и его старшего брата Гунтрама.
Они должны были начать с пяти городов, которые составляли моргенгабе Галсвинты, но надеялись, что смогут использовать войну как стартовую площадку, чтобы захватить всё королевство своего брата и разделить его между собой.
К 575 году боевые действия распространились на столицу Хильперика Суассон. Сигиберт и Брунгильда поселились в Париже, который, возможно, стал новой столицей их новой династии. Хильперик был вынужден собрать свою казну и бежать, когда его брат выехал, чтобы принять предложение лояльности от дворян на самых северных территориях Хильперика.
Пока Сигиберта восхваляли восторженные толпы, и солдаты били по своим щитам лезвиями мечей, и долина звенела от их пения: «Сигиберт, король франков! Да здравствует король!», а Брунгильду чествовали как королеву Парижа, Фредегунда оказалась королевой убежища в 65 километрах от неё. Настало время, чтобы совершить последнюю исповедь. (Двумя поколениями ранее большинство франков обратились в религию, которую мы теперь называем католицизмом.) Однако Фредегунда не позвала священника в свои покои. Вместо этого она призвала двух мальчиков-рабов. Фредегунда хотела, чтобы они проскользнули на собрание, где армии праздновали победу Сигиберта, и убили Сигиберта. Если мальчики добьются успеха, у них не будет никакой надежды выбраться живыми. Это была самоубийственная миссия.
В то время все мужчины носили скрамасакс, охотничий нож с однолезвийным 30-сантиметровым лезвием. Поскольку такие ножи были повсеместно распространены, мальчики могли открыто носить их на поясе и при этом казаться безоружными. Фредегунда вручила мальчикам маленький стеклянный пузырёк с ядом. Хотя в арсенале Меровингов было много ядов, только два могли убить сразу же при контакте: аконит и змеиный яд. Но оба довольно быстро теряли силу, и их нужно было использовать прямо перед атакой.
Если верить рассказу Григория Турского, Фредегунда имела доступ как к древним медицинским текстам, так и к способности смешивать опасные травы или извлекать змеиный яд.
Утром мальчикам, вероятно, удалось попасть в лагерь, объявив себя нейстрийскими перебежчиками. Они смазали свои клинки ядом, повесили их обратно на пояс и догнали короля, делая вид, что хотят с ним что-то обсудить. Их молодость и очевидное отсутствие доспехов и оружия успокаивали его телохранителей. Многого не потребовалось, всего лишь маленькая рана. Сбитый с толку Сигиберт вскрикнул и упал. Его охранник быстро убил двух мальчиков, но через несколько минут Сигиберт был мертв.
Фото: fishki.net
Убийство Сигиберта изменило динамику власти во Франции. Войска Сигиберта бежали, а Хильперик и Фредегунда покинули своё убежище, взяли под контроль Париж и расширили территорию своего королевства. Благодарный Хильперик сделал свою королеву одним из самых доверенных политических советников; вскоре Фредегунда получила влияние во всём, от налоговой политики до военной стратегии.
Затем в 584 году, возвращаясь домой из охотничьей экспедиции, Хильперик был убит. Косвенные доказательства убедительно свидетельствуют о том, что Брунгильда была вдохновителем этого заговора. После многих махинаций Фредегунда стала регентом своего маленького сына, правившего Нейстрией. Вскоре единственным человеком, стоящим между двумя королевами в качестве буфера, был их шурин, король Гунтрам.
Гунтрам правил Бургундией, королевством на южной границе Нейстрии и Австралии. Он был вдовцом, у него не осталось сыновей, и королевы боролись за его благосклонность, надеясь, что он назовёт одного из их сыновей своим единственным наследником.
Гунтрам, однако, глубоко недоверчиво относился к амбициозным женщинам и считал, что королевская вдова не должна править, а уйти в монастырь.
Ни одна из королев не могла этого сделать. Контроль Фредегунды над регентством в Нейстрии был прочным после того, как новые убийства запугали её противников.
А к Брунгильде и её сыну обращались как к «паре» и «королевской чете», вместе правившей Австралией даже после того, как он достиг совершеннолетия. Когда 28 марта 592 года Гунтрам наконец испустил дух, на этот раз не было и речи о яде. Гунтрам был, по меркам Меровингов, очень старым королём, которому только что исполнилось 60 лет. В его завещании было ясно, что унаследует каждый из его племянников. Фредегунде и её сыну разрешили сохранить своё маленькое королевство. Сын королевы Брунгильды унаследовал Бургундию, а это означало, что земли «королевской пары» теперь казались карликами и окружали земли Фредегунды и её сына.
Фото: fishki.net
Обеим королевам сейчас было за 40. Средний возраст — пороговое пространство для женщин любой эпохи, но тем более для Меровингов. Согласно франкскому закону, каждому человеку была назначена денежная стоимость, или вергельд, которую его семья могла потребовать в качестве компенсации, если человек был убит. Вергельд молодой женщины, как правило, был выше, чем у мужчины. Но как только женщина уже не могла рожать детей, цена обычно значительно снижалась, с 600 до 200 солидов.
Экономическая ценность стареющей королевы оценивалась несколько иначе. Мать Брунгильды повторно вышла замуж за своего второго короля, когда ей было за 40; он ожидал, что она предоставит не детей, а политический опыт. Освободившись от забот о беременности и родах, стоимость королевы может возрасти. Она приобрела практический опыт управления, накопила в голове список имён — союзников и врагов, сеть расширенных семей — и точно отточила своё чувство времени. Она знала, какое давление нужно оказать на какого герцога или на мать герцога и когда именно.
Эти навыки оказались бесценными, поскольку Брунгильда заверила бургундцев, что их королевство не будет просто поглощено Австразией. Чтобы успокоить эго и подавить будущие восстания, она позволила многим бургундским чиновникам сохранить свои должности. Но она также создала новые должности и укомплектовала их давними сторонниками. Столицей короля Гунтрама был Шалон-сюр-Сон, но Брунгильда предпочитала город Отен, расположенный в 30 милях к северо-востоку. Она переехала туда, чтобы следить за этим новым вторым королевством, оставив сына и невестку на севере, в Меце.
Более чем в 320 километрах к югу от Меца Отен был мягче и солнечнее, город, который император Август однажды объявил «сестрой и соперником Рима». Он был известен своими школами латинской риторики ещё в четвёртом веке. Как только Брунгильда обосновалась там, она начала кампанию, чтобы привлечь на свою сторону городского епископа Сиагрия, бывшего фаворита Гунтрама. Она также стремилась централизовать власть, пересмотрев систему налогообложения собственности. Она провела перепись и разослала налоговых следователей в несколько городов.
Многие люди, внесенные в списки, умерли, и их вдовам и престарелым родителям пришлось платить свою долю; очищая свитки, она могла «давать помощь бедным и немощным».
Её инициатива пользовалась гораздо большей популярностью у простых людей, чем у богатых; дворяне возмущались более высокими налогами на свои новые земли и виллы.
Брунгильда также устроила строительный бум в Отене, стремясь вернуть ему былое величие. Она построила церковь из дорогого мрамора и блестящей мозаики, а также монастырь для бенедиктинских монахинь и больницу для бедных. Она провела ремонт старых римских дорог в обоих королевствах, чтобы облегчить торговлю. Мир держался до года после смерти Гунтрама.
Затем, в 593 г., Брунгильда одобрила нападение на Суассон. Фредегунда правила из Парижа, а это означало, что старая нейстрийская столица потеряла часть своего значения. Но Суассон по-прежнему сохранял большую часть своих богатств, а город находился прямо на границе Брунгильды.
Брунгильда хотела вернуть его. Она послала герцога Винтрио Шампани вместе с некоторыми дворянами из Австралии и Бургундии вторгнуться в деревни и города, окружающие Суассон. Сельская местность была опустошена их нападениями, и все посевы были сожжены дотла. Тем временем Фредегунда приказала своему стойкому стороннику Ландерику собрать все возможные силы. И она решила выйти с мужчинами.
Как правило, мужчины сближались во время службы в вооруженных силах. Армии имели свои собственные культуры, шутки и общие истории. Дружба завязывалась во время похода, разбивки лагеря, принятия решения; состояния были нажиты на грабежах городов. Королева могла иногда находиться в тылу врага со своим королём или во время эвакуации из одного места в другое, но она решительно не считалась воином сама по себе.
Фредегунда, то ли намеренно, то ли в отчаянии, собирался изменить сценарий. Она, Ландерик и войска, которые им удалось собрать, двинулись в Берни-Ривьер, некогда любимую виллу Хильперика, расположенную недалеко от Суассона. Там Фредегунда совершила набег на одну из кладовых казны и, как традиционный король варваров, распределила ценности между солдатами. Вместо того, чтобы позволить этим богатствам попасть в руки австразийцев, она решила дать своим людям добычу перед битвой, чтобы обеспечить их лояльность и закалить их нервы, как только они осознают, насколько они будут в меньшинстве.
У Фредегунды не было надежды победить противоборствующие силы в открытом бою. Она решила, что битва при защите Суассона должна произойти в лагере противника в 15 милях от нее на полях Друизи; ее единственным шансом была внезапная атака.
Фредегунда следовала изречениям военных справочников, таких как De re militari, так же, как мог бы римский полевой командир-мужчина; она выбрала поле битвы и выбрала хитрость, когда столкнулась с гораздо большей армией. Фредегунда приказала своей армии идти ночью, что было нетипичным маневром. Она также посоветовала своим мужчинам замаскироваться. Ряд воинов возглавляли марш, каждый нёс ветку дерева, чтобы замаскировать всадников позади него. У Фредегунды появилось дополнительное вдохновение, когда она прикрепила к своим лошадям колокольчики. Колокольчики использовались на лошадях, которых выпускали пастись; враг мог услышать звон и предположить, что он исходит от их собственных пасущихся лошадей.
Фото: spletnik.ru
Самая ранняя сохранившаяся запись о битве при Друизи содержится в хронике восьмого века «Liber Historiae Francorum» («Книга истории франков»), но обычно краткий анонимный автор стал настолько конкретным в этом случае, что, казалось, он опирался на детали, увековеченные отчётом из местного монастыря или устной историей.
В этой хронике часовой услышал приближение звона колокольчиков и спросил: «Разве вчера в тех местах не было полей? Почему мы видим лес?» Другой часовой посмеялся над этой тревогой: «Да ты, конечно, был пьян. Разве ты не слышишь звон наших лошадей, пасущихся рядом с тем лесом?»
Итак, войска Брунгильды спали. На рассвете они оказались окружены, а затем убиты. Армия Фредегунда спасла Суассон, а затем перешла в наступление, двинулась на восток и проникла почти на 65 километров вглубь территории Австразии, дойдя до Реймса. В отместку за ущерб, нанесенный предместьям Суассона, повествует нам хроника, «она подожгла Шампань и опустошила её».
Её армии грабили деревни в этом районе, и когда Фредегунда вернулась домой, она сделала это как настоящий франкский воин — «с большой добычей и многими трофеями».