-Вот ты мне скажи, какая от тебя
польза? – в очередной раз обратился карандаш к рыцарскому шлему.
Шлем гордо молчал, он предпочитал предаваться воспоминаниям
былых дней, когда он еще не стал магическим артефактом. Много всего на своем
веку видел шлем, и храбрые подвиги хозяина, и шумные пиры, и оскал дракона. С
удовольствием бы рассказал этому глупому карандашу о тех временах, когда он
ярко начищенный, ослепительно сверкающий на солнце красовался на
золотистых кудрях своего рыцаря. Правда кудри эти редко мылись и еще
реже расчесывались, но перед турнирами хозяин за ними ухаживал. Но с карандашом
шлем разругался еще двадцать лет назад, когда тот только появился в Комнате, а
мириться не давали принципы. Хозяин принес тогда подушечку из темно-вишневого
бархата, а на ней возлежал карандаш. О, каким надменным он показался
шлему. Его тогда только превратили
в артефакт, и он ужасно этому был горд.
Как он хвастался всем предметам о своих способностях, и утверждал, что важнее и
ценнее предмета в магическом мире, чем он не существует. Но год проходил за
годом, а за карандашом, в прочем и за остальными предметами Хозяин так и не
приходил. Лишь изредка открывалась скрипучая дверь и к ним присоединялись новые вещи.
-Молчишь? Вот и молчи, бессмысленная железяка. – Не
унимался карандаш. – Я если захочу, могу сотворить что угодно, а ты?
Ничегошеньки! Даже старина Глобус это понимает, даже Глобус?
- Да что ты к нему пристал? – нахмурил меридианы и параллели
старинный Глобус.
Он отличался от обычных глобусов тем, что на нем как на
радаре можно было отследить движение всех кораблей на свете.
-Когда-нибудь он все равно заговорит! Скорее всего, меня
отсюда заберут раньше, чем это произойдет!
Со скрипом отворилась дверь и в образовавшейся щели показалась
кудрявая рыжая голова мальчишки лет одиннадцати. Все замерли в волнительном ожидании, ведь этот
мальчик мог прийти за кем-нибудь из них. Хотя раньше кроме Хозяина ни кто в
этой Комнате не появлялся. Мальчик осторожно огляделся, быстро юркнул в комнату
и как можно тише закрыл за собой дверь. Огромный мир старых вещей окружал
ребенка со всех сторон, они громоздились на полках шкафов, на столе и даже на закрытой крышке большого
черного рояля.
На нем окруженный таинственным сиянием стоял
старинный рыцарский шлем. Мальчик, завороженный блеском, подошел поближе и
замер. Пылинки медленно кружились в луче
солнечного света. Луч брал свое начало от давно немытого окна и падал на
покрытый тонким слоем серой пыли металл.
Пышные страусиные перья уныло свисали с серебристой остроконечной верхушки и
почти доставали до рояля. Маленький черный паук сплел паутину в открытом забрале и подкарауливал беспечных
мошек, изредка залетавших в комнату. Мальчик осторожно потрогал теплую сталь и
в пыли остались следы его пальцев.
Чуть поодаль стоял большой глобус, с морями и континентами. Крошечные
кораблики, нарисованные на глади океана, двигались сами по себе в разные
стороны, а над странами кружили силуэты
облаков. Понаблюдав за постоянно меняющейся картинкой глобуса, он заметил рядом с глобусом на старенькой бархатной
подушечке карандаш. С виду обычный
карандаш, но если присмотреться по внимательнее, то казалось, что и не настоящий это карандаш, а рисунок, вырезанный
из бумаги.
«Меня, возьми меня, что ты рассматриваешь глобус, я гораздо
интереснее. Я создам все, что ты пожелаешь. – Мысленно упрашивал ребенка
карандаш. – Иди сюда, мальчик, иди!»
Руки сами потянулись к этому
карандашу, и он не понял, откуда возник лист бумаги на крышке рояля. Очень
сильно захотелось порисовать, вот что угодно.
И мальчик, высунув кончик языка от усердия, принялся выводить неумелые кривые каракульки на слегка пожелтевшей
бумаге. Как радовался и ликовал карандаш, когда детские пальцы подняли его с пыльного бархата. Он наконец-то покажет и докажет всем, что он
самый лучший.
Процесс рисования так захватил
мальчика, что тот не заметил, как потускнел луч света на шлеме, а потом и вовсе
погас. В позеленевшем от времени подсвечнике вспыхнули теплым желтым пламенем две длинные свечи и комната
погрузилась в уютный полумрак. А он все рисовал и рисовал, и с каждым штрихом у
него получалось все лучше. Карандаш старался, как мог, помогал, но когда он
понял, что рисует ребенок, ему стало страшно.
Первое что мальчик изобразил, был паучок из шлема, правда он получился
кривоватый, почему-то с треугольными глазами
и хвостом как у рыбы. Затем он нарисовал солдата с длинными до пяток руками и огромными, зажатыми в
кулаки пальцами. Когда он принялся выводить страшные и кривые зубы, карандаш не
выдержал и начал мешать. Лицо нарисовать не получилось, тогда мальчик принял
решение и «надел» на солдата деревянную маску с бычьими рогами и крошечными
отверстиями для глаз. Потом как-то сама по себе нарисовалась змея с ногами и
много еще, каких странных и чудных существ. Место на листе все ни как не
заканчивалось, да и карандаш оставался таким же остро заточенным, как в первые
мгновения, когда он взял его в руки. Карандаш откровенно паниковал, он понимал,
что вот-вот начнется магия.
Тишина и умиротворение наполняли
комнату, веки становились все тяжелее и
вскоре мальчик уронил голову на лист с рисунками. Карандаш выпал из ослабевших рук, он ни чего
не мог поделать со случившимся. «Что же теперь будет! Понарисовал чудовищ! Ох,
как Хозяин разозлится! Еще чего доброго и мне достанется!»
-Шлем, шлем выручай! Надо
мальчишку спасать!
-Вот еще, сам заварил эту кашу,
сам и расхлебывай! – снизошел до ответа шлем
-А я что? Он сам пришел! Что я
виноват, если у него фантазия дикая! Нарисовал бы цветочек и бабочку, а он
монстров создал!
Тревожно
затрещали свечи, и тени заметались по стенам комнаты. Рисунки на листе бумаги
начали оживать. Первым зашевелился паучок, он по-кошачьи помахал рыбьим хвостом и помыл мордочку с
треугольными глазками, тоненькими лапками. За тем быстро побежал к краю листка
и выпрыгнул на крышку рояля. Он стал большим, как футбольный мяч, хвост звонко
шлепал за ним и оставлял мокрый след. Следом
за ним солдат угрюмо скаля кривые
зубы, выполз из листка, и все остальные таинственные создания. Они выбирались
один за другим и вскоре в комнате не осталось места. Поднялся невыносимый
шум, мальчик проснулся и вскрикнул от
ужаса. Кто-то задел шкаф, и он рухнул на пол. Шлем прыгнул ему в руки и он,
спасаясь от падающих вещей, быстро надел его. Легкое серебристое сияние окутало мальчика с ног до
головы, ни чудовища, ни вещи не могли причинить ему вреда. Паук забрался на
потолок и протяжно завывал, раскачиваясь на пыльной хрустальной люстре. Монстры
метались по Комнате, пытаясь вырваться наружу, им было тесно.
Вдруг резко распахнулась дверь и
в проеме показался силуэт высокого мужчины.
- Ревертэри акуэм
фактум эст! - громко произнес он и с силой хлопнул в ладони.
Зеленое пламя вырвалось из его рук и заполнило всю комнату. Существа бросились в разные стороны, спасаясь
от огня, но яркие всполохи, достигая их,
подхватывали и уносили обратно на бумагу. Буквально через мгновение в комнате
остались только мальчик и мужчина.
-Что ты наделал! Я ведь строго настрого запретил сюда
приходить и уж тем более трогать мои
вещи без разрешения! Какой бардак устроили! – он сокрушенно качал головой глядя упавший на пол шкаф.
-Учитель Дип! Они могли меня убить! – мальчик перепугано
смотрел на своего наставника.
-И поделом, был бы тебе урок!
-Но как мои рисунки ожили, я не понимаю!
Мужчина прошелся по комнате, поднял с пола карандаш и
положил его на место.
- Это волшебный карандаш, все, что нарисуешь становиться реальным. Пользоваться
им нужно очень осторожно, а лучше вообще его не трогать. Хорошо хоть рыцарский
шлем догадался надеть, а то задержись я на пару минут, и спасать было бы не
кого. А сейчас живо марш на кухню,
будешь отмывать котлы от зелий! – он
снова произнес заклинания и шкаф
вернулся на свое прежнее место.
Мальчик аккуратно снял шлем и поставил его на крышку рояля
рядом с карандашом. Когда за ними захлопнулась дверь, шлем сказал.
-Ну, хвастун и натворил ты делов!
-За то теперь я знаю, какой магией ты обладаешь! Спасибо
тебе за то, что спас ребенка.
- Главное, что все хорошо закончилось.
Погасли свечи и только в темноте за шторкой тревожно мигнули
треугольные глаза и звонко шлепнул рыбий хвост.