Субботнее утро проходило как обычно: после завтрака папа сел в кресло возле выключенного телевизора и взял в руки газету. После этого стало видно только перекрещенные ноги в сером трико и синих тапочках. Иногда одна нога запрыгивала на другую, и тапочек подрагивал, как будто решил потанцевать отдельно от папы. Из-за газеты иногда доносилось «ого», «угу», «ага» и «эге». В зависимости от текста эти возгласы звучали радостно или же, напротив, возмущенно, печально или удивленно.
Мама в это время, как всегда, пропадала на кухне и что–то готовила на обед. Лучше все сделать сразу, говорила она, а потом спокойно отдыхать со всеми. Из кухни то и дело доносилось бряканье посуды. Иногда слышалось: «Да куда я ее положила? Настя, ты не видела? А – вот она!» И затем все продолжалось в обычном режиме.
Я сидела на диване с книжкой, читала, иногда думала о чем-нибудь своем, а порой с интересом наблюдала за родителями. Иногда мама меня звала на кухню помочь, но потом я снова возвращалась на диван. Наша кухня настолько маленькая, что находиться там вдвоем было непросто, поэтому мама вскоре отправляла меня заниматься чем-нибудь другим.
Вот она наконец выпорхнула из кухни, обдав всех волной вкусного запаха. Она решительно произнесла: «Так, суп сварен, жаркое готово, хлеб есть! Или нет?». Сделав лицо озабоченно-вопросительным, она снова упорхнула на кухню. Затем оттуда донеслось: «Сходите за хлебом!». Папина газета не шелохнулась, и лишь послышалось недовольное: «Ага». Моя участь была решена. Взяв пакет и деньги на булку хлеба и мороженое, я вышла из квартиры и бегом спустилась с пятого этажа. Магазин находился сравнительно недалеко, стоило только пройти три двора. Дорогу со снующими машинами переходить нигде не нужно было, поэтому меня спокойно туда отпускали. Так же весело размахивая пакетом, я отправилась через дворы. Бабушки на лавочках что-то возбужденно объясняли друг другу. Прячась от жаркого июльского солнца, пожилые люди сидели или в беседках под крышей, или на лавочках под прикрытием листвы деревьев. Вот и третий двор. Постойте-ка… Что с ним такое случилось? Этот всегда заполненный детворой дворик вдруг оказался совсем безлюдным. Даже сама пятиэтажка стала темной, как будто солнце не стало ее освещать. Примерно такую я бы нарисовала черным и серым карандашами. Пробежав этот последний двор, я, к удивлению, попала в другой, как две капли воды похожий на предыдущий, хотя прошлый двор должен быть последним. Что это? Снова пятиэтажка, а дальше ничего не видно. Я оглянулась, но сзади тоже ничего и никого не было. А если побежать быстро вперед, то, может быть, эта странность закончится? – подумала я и помчалась, крепко прижав пакет. Впереди оказались два с половиной дома. Не веря своим глазам, я уставилась на это чудо. Передо мной стояла лишь половина дома и половина двора, дальше все было невидимым. Вдруг кто-то, словно опомнившись, быстро дорисовал недостающие детали, и рисунок стал полным.
Не веря своим глазам, я пытаясь собраться с мыслями. За домом должна быть дорога, там проезжая часть, и мне туда нельзя, но здесь стоять больше не хочется, нет, только не здесь. С этими словами я ринулась между домами вправо и… вместо дороги и машин там оказались какие–то наброски начатого рисунка. Я все бежала и бежала, пока не выдохлась. Остановилась и осмотрелась. Вокруг все было незнакомо. Вырисовывались прямо на глазах улицы, дома, деревья, беседки. Магазины ни разу не появились. Прошла еще немного, затем свернула и неожиданно увидела большие кованые ворота. Раньше их тут точно не было. За ними виднелись деревянные и бетонные кресты, прямоугольные камни, торчащие из холмиков и лежащие на них. Когда я подошла к воротам, они сами открылись, и я медленно вошла на территорию кладбища.
Конечно, это кладбище, тут и сомневаться нечего. Такое я уже видела в некоторых фильмах. Самой, правда, там бывать еще никогда не приходилось, наверное, поэтому страха не было.
Побродив без цели среди могил, я села на маленькую скамейку возле большого серого камня и зелененькой елочки. Читать надписи на плитах даже не пыталась. Конечно, могла бы, я же перешла в четвертый класс, но тут это оказалось не так-то просто. Буквы были какие-то необычные, с закругленными концами, как в старых сказках. А иногда и корявые, будто написанные второпях, и не сразу узнаваемые. Вдруг как-то очень быстро наступил вечер, а за ним сразу же пришла ночь. Может, и не пришла, просто все так резко потемнело, что от неожиданности я даже вскочила со своего места.
Внезапно плита, возле которой я находилось, начала источать красный свет. Словно в центре, в глубине, включили яркий огонь и постепенно приближали его к поверхности. Тараща в ужасе глаза, я отступила назад к елочке. Она как раз стояла у меня за спиной. Потом плита, сквозь которую проступал этот странный свет, откинулась в сторону, словно крышка чемодана, и из темного отверстия на меня уставился красный череп. Его глаза ярко горели огненным заревом. Череп пристально смотрел на меня, а я как будто потеряла способность двигаться. Затем его красные челюсти с черными зубами зашевелились. «Раз, два, три – елочка, гори», – произнес в тишине неестественный хриплый голос. В тот же момент елка, к которой я пыталась подойти и спрятаться за ней, вспыхнула ярким пламенем. Не успев ничего подумать, я отскочила от горящего дерева. И надо же было такому случиться, что, отпрыгнув от него, попала как раз в черную дыру, в которой противно скалился жуткий красный череп.
Неизвестно, сколько бы времени я была без сознания и лежала на сыром полу, если бы все тот же голос прямо над ухом не произнес. «Раз, два, три – глазки отвори!» Я открыла глаза и вскочила. Пахло корнями трав и чем-то еще непонятным. Вокруг была темнота с красноватым оттенком. Сразу понятно, чье это логово. Тут ко мне подплыл красный череп.
– А я уже тебя заждался. – Он смотрел красными огоньками прямо мне в глаза. – Ну все, хватит отдыхать, пора работать.
– Где я и почему здесь? – мой голос прозвучал испуганно.
– Ты в моей могиле! – честно ответил он. – А почему? – череп усмехнулся, – потому что мне нужен материал для моей армии нежити. Много материала, из которого я сделаю воинов тьмы. Крути ручку мясорубки, скоро весь мир будет мой, и я перерисую его заново, как мне надо. Уху-ху! И я выбрал тебя в помощники! Вперед!
– Но там же ничего нет, – начала было я, как вдруг совершенно темное место озарилось тем же красным светом, и я увидела большую черную мясорубку. Выбора у меня не было, а спорить тем более не хотелось. Пришлось подойти к мясорубке. С одного боку у нее находилась большая изогнутая ручка. С другой – отверстие, из которого обычно вываливается фарш. Только это было во много раз больше, а под ним вместо чашки не оказалось ничего, только темнота. Сверху то место, куда кладут кусочки мяса, тоже было громадным, и над ним – темнота. Спрашивать о том, что мне предстоит перемалывать, не хотелось, и я начала крутить, правда, когда ручка оказывалась в верхней точке, мне приходилось подпрыгивать. Очень неудобно! Но череп даже не пытался мне помочь.
Как только все заработало, сверху в мясорубку стало что-то падать. Лучше бы я не присматривалась. Это оказались человеческие кости. Из бокового отверстия в это же время сыпался серый порошок и исчезал в темноте. Череп все так же молча висел у меня за спиной.
Понятное дело, что от тяжелой непривычной работы вскоре я запыхалась и остановилась.
– Не отдыхать! – тут же взревел он.
– Но мне же неудобно, да тут и дышать нечем, – возразила я, – надо отдохнуть.
– Если будешь хорошо работать, я разрешу тебе выйти наружу отдышаться. Но это нужно заслужить. Раз, два, три – тщательней крути!
– Неважная рифма, – прошептала я и начала крутить. У черепа при этих словах глаза вспыхнули, и наша комнатка ярко осветилась. Стали на мгновение видны стены. Больше вокруг ничего не вырисовывалось.
Не знаю, сколько я так крутила, но довольно долго, так как невыносимая ломота в руках и ногах все же заставила меня остановиться. Дыхание при этом было настолько громким и тяжелым, что череп плавно подлетел ко мне и произнес то, на что я уже давно рассчитывала:
– Хорошо, ты молодец! Теперь можешь немного отдохнуть наверху, только не вздумай бежать, это бесполезно. При этих словах со всех сторон из стен с хрустом вылезли человеческие руки, вернее, только кости, и потянулись ко мне, но не достали и снова спрятались обратно.
– Прошу! – сказал череп и перевел взгляд наверх. Там, метрах в двух от пола, тут же открылась дверка и в проем заглянуло темное ночное небо. Затем спустилась лестница из костей. Выбора у меня не было, и я полезла наверх.
Там все оказалось таким же, как до моего спуска. Елочка, правда, уже не горела и даже не тлела. Осторожно подойдя к скамеечке, я присела. До чего же свежий воздух, как здесь хорошо! Только темно, ничего не видно.
– Тебе пора! – донеслось вскоре из отверстия в земле.
– Пора так пора, – бодро крикнула я, вскочила и побежала в ту сторону, где должны быть ворота. Тут же из земли начали вылезать костяные руки и пытались схватить меня за ноги. Как могла, я отпрыгивала в стороны, но, увы. Одна из рук все же крепко схватила меня за лодыжку. Я упала и посмотрела вперед. Огромные ворота оказались закрытыми. Так что рано или поздно этой участи все равно невозможно было избежать. Передавая из рук в руки, меня притянули к люку и опустили в него. А вот череп, вопреки ожиданиям и опасениям, смеялся, причем громко и противно.
– Ты поняла мои слова превратно, но я не злюсь, теперь ты видишь, что бежать бесполезно, ха, ха, ха.
– Да, как-то так и вышло, – сказала я, подошла к мясорубке и продолжила работу.
Я крутила и все думала, думала о том, как там без меня родители, и, конечно, еще о том, как можно выбраться и убежать. О школе почему-то мыслей не было. И неожиданно я подумала, что, может быть, получится убежать днем. При свете солнца руки могут и не появиться. Потом ворота, скорее всего, запираются на ночь, а днем должны быть открыты. Только бы меня выпустили днем… Если сейчас ночь, то часов через шесть точно будет день, при любом, как говорит папа, раскладе. Только надо заслужить передышку… При этой мысли я с новой силой принялась крутить ручку мясорубки, зарабатывая отдых. Уставшая, я все же остановилась, схватилась за спину и присела. Нет, не для того, чтобы разжалобить череп, просто спина болела очень сильно.
– Мне бы отдохнуть… – жалобно проныла я.
– Работай! – закричал череп.
– Не могу, – снова простонала я и захныкала. (Это уже было сделано специально, я ведь никогда не хныкала от усталости, даже на даче)
Череп громко и тяжело вздохнул. Потом все же взглянул вверх, тут же открылся люк, и подземелье осветило солнце.
– Ты уже поняла, что убегать бесполезно? – закричал мой работодатель. – Если еще раз убежишь, больше никогда не выпущу.
– Хорошо, – сказала я очень убедительно.
– Ну, иди, только быстрей, – прохрипел тот, и сверху упала лестница.
Очутившись снаружи, я сразу осмотрелась. Ворота, как и предполагала, оказались открытыми, а возле одной из ближайших могилок сидела бабушка и рвала траву. Как только я оказалась на поверхности, бабушка выпрямилась и посмотрела в мою сторону. Как будто она только и ждала этого момента, потому что при виде меня замахала руками, показывая в сторону ворот, и закричала: «Беги, беги отсюда!» И сама быстро пошла к воротам.
– Ну, было бы сказано, – прошептала я папину поговорку и пустилась наутек. Сзади был слышен рев черепа, но что он сделает днем. И руки, как я и рассчитывала, не высовывались. Беспрепятственно я добежала до ворот. За ними меня уже ждала бабушка. Она была очень старая и вся скрюченная. Лицо ее тоже оказалось сморщенное, только глаза живо блестели.
– Постой, девочка, – сказала она, удерживая меня. Вот тебе этот талисман, он поможет добраться до дома, только запомни, что твои родители не должны выходить из дома весь этот день, чтобы ты не оставалась одна. Иначе мой старик тебя снова заберет в свою могилу. Ну, беги, беги…
– Подожди бабушка, – я всмотрелась в талисман, – я похожий нашла этим летом у себя во дворе и принесла домой…
– Вот так он и находит себе работников, – она искривила лицо в противной гримасе, – раскидывает, где попало, а кто поднимет, тот уже не отвертится. Никогда не поднимай того, чего не ты положила, – произнесла она поучительным тоном, – найди и выбрось его, как только придешь домой, беги…
И она отпустила меня. Честно говоря, совсем не обязательно было повторять, это же не урок, я и так тут же пустилась со всех ног. В руке держала талисман с зеленым камнем. И действительно, дорога была знакомая. Без труда, конечно, благодаря моей отличной спортивной форме, я добежала до магазина, в который, собственно, и шла вчера. Тут только почувствовала усталость, остановилась и осмотрелась.
Платье мое было в отвратительном состоянии. Как бы сказала мама, замызганное. Все в пыли, грязи и разводах. А вы бы всю ночь покрутили мясорубку, может быть, еще хуже бы выглядели. Светлые длинные волосы теперь стали серыми и слипшимися. Думаю, даже мои яркие голубые глаза сейчас выглядели бесцветными и потухшими. Пакетика давно не было, даже и примерно не скажешь, где он остался. А вот деньги… Быстро залезла в кармашек. Деньги на месте. В руке оказалась свернутая купюра, я так обрадовалась, что помахала ею, словно перед кем-то хвастаясь. Через пять минут я уже подошла к своему подъезду и позвонила в домофон. Как всегда, спокойным тоном ответила мама.
– Мама, открывай, – закричала я. Дверь открылась, и бегом, словно боясь погони, я молнией взлетела на свой этаж.
Испуганная мама открыла дверь:
– Почему ты кричишь, что случилось, ты что, потеряла деньги? Ничего страшного… А почему ты такая грязная-то? Нашла в чем в магазин пойти, давай переодевайся. А, так ты купила хлеб, когда успела, ты же только что вышла? – она взяла булку. – Давай быстрей переодевайся, готовимся к обеду, – пропела она последнюю фразу.
Поняв, что родители и не заметили того, что дочери не было целый день, а с ним и ночь, я решила ничего им не рассказывать. Да, правда, и сама начинала думать, что мне все приснилось. К тому же талисман, с которого все и началось, я найти не смогла, он словно пропал. Ну и ладно, теперь я дома, тут нечего бояться.
Быстро приняла душ, переоделась в чистое платье и села за стол. Родители уже начали трапезу. – А у тебя отличный аппетит, – заметил отец, глядя на то, как дочь уплетает все с тарелки. – Как будто всю ночь работала. – Он улыбнулся. Я с набитым ртом что-то ответила и продолжила уплетать.
После обеда мама с папой сели перед телевизором, а я снова залезла с ногами на диван и взяла книжку. «Старуха Изергиль», – прочла название нового рассказа, и что-то словно кольнуло в грудь.
– Мам, пап, – крик вырвался сам собой, – не выходите сегодня из дома… Давайте хоть один день будем все вместе, ну, на всякий случай, – закончила я уже шепотом.
Родители удивленно посмотрели на меня.
– Хорошо! – ответила мама. – Давайте! – сказал, улыбаясь, отец и шепотом добавил: – На всякий случай.
В тот же момент зазвонил телефон. Трубку взял папа. Немного помолчав, он огорченно ответил звонившему: – А завтра никак? Ну, буду скоро, что же теперь делать. – Он молча повесил трубку и с виноватым лицом подошёл ко мне.
– Прости, милая, мне придется уехать ненадолго, я скоро буду, извини…
Вскоре он вышел из дома. Мама еще немного посидела возле телевизора, потом отправилась на кухню. Через некоторое время оттуда донеслось:
– Настюша, а ты не знаешь, где соль? Что-то нет нигде.
Я насторожилась.
– Мам, я не пойду в магазин, давай обойдемся, а?
– Не надо в магазин, сходи, пожалуйста, к соседям, попроси щепотку.
Я нехотя встала, отложила книжку и поплелась в прихожую, обулась и вышла на лестничную площадку.
– Это же не страшно, я же здесь не одна, – думала я, стуча в дверь рядом. Никто не отозвался. Постучала еще раз и уже направилась к своей двери, как вдруг за соседской раздался какой-то шорох. Я остановилась и посмотрела в ту сторону. Дверь приоткрылась.
– Здравствуйте, я хотела соли попросить немного, шепотку только. Как у вас темно! Толкнула дверь, она открылась шире, я заглянула в проем и сделала шаг. Там оказалось очень темно и сыро.
«Нет!!!» – пронзительно закричала я и попыталась побежать назад, но сзади тоже было темно. Не просто темно, а с красным оттенком.
– Раз, два, три – двери отвори! От меня нельзя убежать, я всегда рядом, жду тебя. – Череп висел передо мной. – Я не буду тратить время и наказывать тебя, у нас много работы. Но больше никогда не отпущу подышать. – Последнее слово произнес издевающимся тоном. – За работу! – прорычал он.
Место с мясорубкой снова осветилось, а перед этим почему-то оно было в темноте, словно тут экономят на свете. И я молча пошла к ней.
Через несколько часов беспрерывной работы я умоляющим взглядом посмотрела на череп, но тот, поняв вопрос, отрицательно замотал головой.
– Что тебе сказала моя старуха? – вдруг спросил череп.
– Да ничего, просто…
– Недолго ей осталось, скоро и ее кости сможем перемолоть. Он глухо рассмеялся.
«Это все так ужасно», – подумала я и даже представила, но… В голове вспыхнула заманчивая мысль. Внезапная идея все больше и больше мне нравилась, но нужно было все хорошо продумать.
Еще немного покрутив, я остановилась и судорожно задергала ручку мясорубки.
– Что еще? – взревел череп.
– Застряло что-то, – тихо ответила я.
– Этого не может быть, крути лучше…
– Да сами посмотрите, там что-то застряло, – не сдавалась я.
– Ну, если ты врешь, я тебя перемелю, – череп медленно подлетел к мясорубке и заглянул в отверстие.
– Там же ничего…
Он не успел договорить: непонятно, откуда взялись силы, но я ударила кулачками по черепу, который все еще висел, склонившись над мясорубкой.
С криком ушибленного ребенка он взвизгнул и упал прямо в нее. Я подскочила к своему рабочему месту и прилежно, словно нагоняя упущенное, стала крутить ручку. Раздался крик, визг, треск, и из мясорубки вместе с серым порошком посыпался красноватый.
– Раз, два, три – сдохни и умри! – с ненавистью проговорила я бессмысленную рифму, глядя на порошок.
Наступила тишина, затем как по волшебству открылся люк и спустилась лестница. Мне не составило труда выбраться наружу. Там уже ждала бабушка. Я сбивчиво рассказала ей, как было дело.
– Ну и поделом ему, старому, – ответила та. – Колдун проклятый. И после смерти житья от него не было. Теперь спокойно иди домой, внученька, больше ничего не бойся.
– Бабушка, но я же ваш талисман дома оставила.
– Да он тебе уже не нужен, иди спокойно и… спасибо тебе.
И я пошла как во сне. Все, что было: красный череп, мясорубка – все это словно было не со мной, а как будто в кино. Вскоре вдалеке показалась вывеска магазина. Ощупав карманы, я нашла прошлую сдачу. К дому подошла уже с пакетом соли. По домофону ответил папа и сразу же открыл дверь. Дома меня встретила испуганная мама и сразу засыпала вопросами:
– Ты где была, пошла за солью к соседям и на час пропала? – Она смотрела на меня воспаленными, заплаканными глазами.
Ничего объяснять мне не хотелось, и я просто протянула ей соль, разулась, пошла в комнату и легла на диван. Папа сел с газетой в кресло. Мама загремела посудой на кухне, а я снова взяла книжку.
– Так я за солью-то что посылала, в фарш хотела добавить. Котлетки на завтра приготовить. Кто поможет покрутить? – сказала мама, выглядывая из кухни. – А, Настена, пойдем, научу мясорубкой пользоваться.
Я медленно и устало подняла глаза на маму:
– Может, в другой раз, а?
– Ну хорошо, – ответила та и скрылась на кухне.
Михаил Гвоздев