Выскочив замуж за пожилого, но весьма состоятельного мужчину, Аглая считала, что жизнь её удалась. Больше не приходилось думать о том, как выкроить деньги из скромной зарплаты секретарши на оплату столичной квартиры, приличные наряды и достойное питание. Однако же роскошная жизнь в рублёвском замке таила в себе и неприятные сюрпризы. Муж Аглаи - известный бизнесмен, женившись в четвёртый раз, мечтал наконец-то обзавестись наследником. Но никто из предыдущих жён так и не порадовал состоятельного толстосума потомством, а потому все свои надежды он возложил на крепкую молодую девушку из Череповца. Увы, за полгода семейной жизни Аглая так и не смогла забеременеть, что грозило ей весьма безрадостными перспективами. А возвращаться к трудовой жизни и скромной зарплате молодой женщине, уже привыкшей к достатку, ох как не хотелось.
Вот тогда-то ей и пришла на помощь старинная подружка Светка, с которой они когда-то вместе приехали из Череповца покорять столицу.
- Знаешь, дорогая, - сообщила она Аглае, когда они коротали вечерок за бокальчиком мартини, - в Нижегородской области живёт бабка-знахарка, которая буквально творит чудеса. Говорят, она не только бесплодие может вылечить, но и мёртвого поднять. Вот только живёт она в глухой деревушке и методы лечения у неё специфические. Но ведь главное - результат!
Дальше Светка рассказала подружке много интересных вещей о заветной деревне. Мол, все её население совсем не признаёт благ цивилизации и живёт по законам и обычаям далёких предков. Но, несмотря ни на что, Аглая вцепилась в этот шанс, как утопающий старается ухватиться за соломинку. И вот в ближайшие выходные она, сообщив мужу, что едет в Череповец навестить родителей, отправилась на поиски знахарки.
С трудом миновав разбитую грунтовку, Аглая выехала на довольно ровный участок пути, где её взору открылась чудесная панорама. Среди зелёного поля раскинулась довольно большая деревня. Каменных современных домов на её улицах видно не было, но зато то тут, то там возвышались новенькие избы, сложенные из брёвен. Другие же дома, разменявшие не один десяток лет, были ладно поправлены и отремонтированы руками неведомых умельцев.
Когда же Аглая въехала на деревенскую улочку, её поразили чистота и порядок, царившие вокруг, дополненные красотой цветущих палисадников, по-хозяйски расположившихся у каждого дома. Молодая женщина, хорошо знакомая с жизнью в современной провинции, даже поначалу растерялась - так это место походило на декорации к историческому фильму, а не на плачевную реальность наших дней.
Однако же сомнения Аглаи улеглись, когда она, остановившись у группы опрятных бабушек, сидевших на лавочке у одного из домов спросила их о знахарке.
- Как же, родная, как же, - радостно залопотала одна из старушек, - есть у нас в селе ведунья. Это тебе к Никитишне надо. Ты прямёхонько езжай, а потом в проулок направо сверни. Там её домок-то сразу и увидишь.
Следуя полученной инструкции, Аглая вскоре очутилась возле, наверное, единственного в селе старого потемневшего от времени, скособоченного домика. Возле просевшего в землю крыльца стояло несколько женщин средних лет, одетых в льняные платья странного покроя. Они жестами пригласили молодую женщину войти в дом, где Аглая очутилась перед сгорбленной седой старушкой с добрым морщинистым лицом.
- Знала, что ты сегодня ко мне пожалуешь, касатка, - неожиданно чистым голосом проговорила Никитишна. - И про беду твою ведаю. Вот только порадовать тебя пока нечем. Видать, люльку тебе не качать - на роду так написано. Да только в нужный день ты ко мне пришла - попробуем лихую судьбинушку провести, да в сторону отвести.
Обезумев от такого «диагноза», Аглая без сил опустилась на деревянную лавку, что тянулась вдоль маленьких окон дома знахарки.
- Да ты слезы-то не лей раньше времени, - продолжала Никитишна, - сейчас Дарья младенца ко мне «припекать» принесёт. Коли его у судьбы отмолю, так и у тебя все ладно будет.
Дальнейшие события проносились перед Алиной как картины из сна. Она замерла, сидя на лавке, а Никитишна в это время принялась замешивать тесто.
Сыпься, сыпься, мука ржаная, - бормотала она, не обращая внимания на гостью. - Я же тебя водичкой залью, на рассвете из трёх колодцев принесённой. Силой напитайся да дитяти жизнью отдайся.
Когда на улице сгустились сумерки, в дом вошла высокая крепкая женщина средних лет с младенцем на руках.
- Ну как твой сынок, Дарьюшка? - участливо спросила Никитишна, забирая из её рук ребёнка.
- Да, кажись, кончается, матушка, - пробормотала та, вытирая глаза ладонью.
- Ну так это ещё неведомо, - уверенно проговорила знахарка,разворачивая на столе младенца.
Далее к великому ужасу Алины Никитишна положила голенького малыша прямо на раскатанное тесто, и принялась оборачивать дитя этой липкой массой. Причем во время этой процедуры малыш не шевелился и не издал ни звука. Вскоре он стал походить на странный кокон из фильма ужасов. О том, что в нём скрывается живое существо, говорили лишь две небольшие дырочки в тесте напротив рта и носа младенца.
Затем знахарка открыла заслонку большой русской печи, что занимала львиную долю пространства комнаты, и Аглая увидела, что в ней сверкают красные, чуть тронутые золой угли. Между тем Никитишна, уложив обёрнутого в тесто младенца на широкую деревянную лопату, поднесла его к печке. Происходящее напоминало Аглае страшную сказку, где Баба-яга готовит себе на жаркое из несчастного Иванушки, но некая странная сила не позволяла ни крикнуть, ни шевельнуться.
Знахарка смелым движением поместила лопату в печь, держа её прямо над углями. И тут из открытого окна донёсся голос:
- Что делаешь?! На что Никитишна ответила спокойным голосом:
- Хлеб пеку - сухотку запекаю.
- Смотри! - раздалось из окна. - Не запеки и Пашку!
- Можно его и не жалеть, - всё так же невозмутимо отозвалась знахарка, - лишь бы болезнь-лиходейку извести!
- Лиходейку запекай! - угрожающе прогудел из окна неведомый голос. - A Пашку мне продай! - И тут Аглая услышала звон монет, упавших на подоконник.
Затем она будто через пелену тумана наблюдала, как Никитишна ещё дважды заносила лопату в печь, а затем, вынув в очередной раз из жерла с углями кокон с ребёнком, с размаху бросила его к порогу. Там же теперь стоял непонятно каким образом, появившийся лошадиный хомут, который до этого Аглая видела разве что на картинках и в кино. Маленький страдалец, пролетев точно сквозь его середину, мягко опустился на пол неподалёку от входной двери.
И тут в комнату вбежала огромная чёрная собака, которая принялась с жадностью пожирать, покрывавшее ребёнка тесто.
Привел Аглаю в чувство чистый заливистый плач младенца. Оглядевшись по сторонам, она увидела, что знахарка стоит у стола, держа на руках голенького плачущего младенца, во всю сучащего ручками и ножками. И тут в комнату вошла высокая полная женщина в просторном, сером балахоне, которой Никитишна протянула ребенка:
- Вот, кума, забирай Пашку. Хворь его оставила, да ты его ещё ночку побереги, а то лиходейка и вернуться может.
Когда незнакомка ушла, знахарка повернулась к Аглае и, ласково улыбнувшись, проговорила:
- Знать, судьба к тебе милует, гостьюшка дорогая! Переживёт Пашка Дарьюшки эту ночь - годам его счёту не будет! Да и тебе от того благо великое - счастье материнства узнаешь в скорости. Только ребёночка своего береги, до 15 лет от себя не отпускай, сама о нём заботься - на мамок, нянек не надейся. Иначе беда случиться может, и тогда тебе уже никто не поможет.
Слова Никитишны исполнились в точности. Ровно через год после поездки в необычную деревню Аглая родила здорового крепкого мальчика. Правда, к большому удивлению мужа и подруг, она наотрез отказалась от услуг нянь, что сегодня совсем не свойственно дамам с Рублёвки.
Однако же на всё их замечания молодая мама только отшучивается - ведь кто, как не она, убережёт от беды мальчика, дарованного ей русской печью.