Театральная система Брехта захватывает все компоненты театра: драматургию, игру актера, стиль режиссуры, оформление спектакля, зрителя. Как же реализовать программу и задачи, выдвинутые драматургом? Самое существенное в театральной системе Брехта - это принцип, названный эффектом отстранения (verfremdung). Цель этого приема - показать явление с неожиданной стороны, разрушить объективную видимость, вернуть первоначальный смысл, чтобы внушить зрителю аналитическое и критическое отношение к изображаемым событиям. Отстранения можно добиться, если сгустить объективную (и часто ложную) видимость, довести ее до абсурда, сделать, по методу Швейка,
"удивительное само собой разумеющимся, а само собой разумеющееся удивительным". Таким образом обыденное предстает как нечто особенное, чтобы зритель мог примелькавшиеся в быту вещи увидеть так, как будто он их видит в первый раз. Так, на примере матушки Kурaж зритель впервые увидел мать-маркитантку, которая, сама того не сознавая, становится в ряд с теми, кто губит ее детей, кому выгодна война. Все в театре Брехта: поэзия, музыка, нарочито заимствованные известные сюжеты из Шекспира, Мольера, Софокла, Горького и Гашека, перенесение действия в экзотические страны Востока и Азии, отказ от костюмов и привычных декораций, элементы эксцентриады и балагана - служило созданию эффекта отстранения.
Один из приемов театра Брехта - зонги. Зонг - это песня балладного типа на злободневную тему, ритмизированный монолог или сольная песня, в которой содержится комментарий к происходящему в спектакле, заостряются выводы. Это - смысловые точки, пунктир авторской и режиссерской мысли. Зонги часто исполняются на авансцене с обращением актеров в зрительный зал, нередко для их фиксирования используется в спектакле экран. Зонги из пьес Брехта исполняются и самостоятельно; их роль могут выполнять стихи, куплеты на злободневные темы Брехт давал тем, кто будет ставить его пьесы, свободу выбору Известны зонги из
"Матушки Кураж": "Песня о солдате и бабе" (исполняет Эйлиф),
"Песня о братании" (исполняет Иветта),
"Песня о великих мужах" (исполняет повар). В параболической легенде
"Добрый человек из Сычуани", где на судьбе бедной и очень доброй девушки Шен-Те, помогавшей людям, показано, как опрометчива и наказуема доброта, которая привела девушку на грань разорения и вынудила ее придумать холодного и расчетливого братца, быстро разогнавшего просителей и нищих, Брехт в заключительном эпизоде пьесы обращался к зрителю с характерными словами зонга, исполняемого Актером:
Ведь должен быть какой-то верный выход?
За деньги не придумаешь - какой!
Другой герой?
А если мир - другой?
А может, здесь нужны другие боги?
Иль вовсе без богов?..
(Пер. Б. Слуцкого)
Театральная система Брехта, новаторская по сути, вместе с тем многое брала в классическом театре Японии, Китая, средневековой мистерии. Она родственна и балладам Франсуа Вийона, и гротеску Чаплина; в ней присутствует романтическая ирония и сарказм; она "обставлена" как зрелище городских "джунглей" и в то же время является неотъемлемой частью культуры XX века.
В конце 1925 года Брехт завершил комедию
"Что тот солдат, что этот", где наглядно предстал процесс превращения человека (грузчика Гели Гэя) в солдата колониальной армии, в средство, пригодное для всякой цели. Утрата индивидуальности была в этом случае несложной, потому что Гэй из тех людей, что не говорят "нет".
Огромной популярностью пользовалась у публики уже с первой ее постановки в Берлине в 1929 году
"Трехгрошовая опера" - пьеса-предупреждение для Германии, находившейся накануне гитлеровского переворота. Это была брехтовская переделка знаменитой "Оперы нищих" английского драматурга Д. Гея (1685- 1732). Действие перенесено в викторианскую Англию XIX века, в сферу площадного сознания. Пьеса населена ворами, проститутками, продающими и предающими все, жаждущими удовольствия любой ценой и как можно скорее. Их трезвый ум и наступательный темперамент заставляют вспомнить современную Брехту Германию, лихорадочно обогащающуюся, готовящуюся делить рынки в угоду своим интересам. В пьесе показан механизм скорого накопительства; в речи преобладает коммерческая лексика, что может быть воспринято как пародия на пособие по частному предпринимательству. Бандитская шайка, во главе которой стоит элегантный Мэккинож, владеет дешевыми лавками, где сбывают краденый товар, и в этом ее привлекательно-продажная двойственная сущность.
Пьеса "Трехгрошовая опера" - пародийна: в ней можно угадать привычные черты и полицейского и семейного бульварного романа. Она разоблачает устами самих же героев их хищническую мораль ("сначала хлеб, а нравственность потом"), попытки оправдать себя обстоятельствами, вынуждающими их быть жестокими. Несостоятельность этой морали раскрывается не прямо через авторскую речь, а с помощью иронии, глубоко запрятанной автором в притче и в подтексте, через романтику цинизма и "скромное обаяние" люмпена, деклассированных и отверженных, саморазоблачающих себя.
Лишенный германского гражданства, Брехт длительное время прожил в эмиграции (Прага, Вена, Цюрих, Париж, США). За пределами отечества им были написаны знаменитые на весь мир пьесы
"Круглоголовые и остроголовые", "Карьера Артура Уи", "Кавказский меловой круг"... И среди них - хрестоматийная
"Матушка Кураж и ее дети" (1938), написанная в жанре исторической хроники. Действие в пьесе происходит в XVII веке, в течение двенадцати лет - с 1624-го по 1636-й. Однако эта "историческая хроника" была весьма современна и поучительна и в XX веке, в конце тридцатых, накануне второй мировой. Не утратила она, к сожалению, своей актуальности и сегодня.
Матушка Кураж с тремя своими детьми колесит с фургоном по дорогам Европы (Польша, Моравия, Бавария, Италия), расколотой тридцатилетней войной. Кураж живет войной - торгует товаром, который может понадобиться солдатам, рассуждая: "А торговать, не все равно ли: свинцом иль пивом торговать". Она имеет на всякий случай знамена протестантов и католиков, подымая то одно, то другое в зависимости от того, к кому занесла ее судьба. Жизненная философия матушки Кураж складывалась под гнетом тяжелых испытаний: имея троих детей от разных мужчин, она многое вытерпела, выкручиваясь из опасных обстоятельств, но всегда заботилась о детях как о самом большом своем богатстве, единственном, что у нее есть. При этом она не теряла надежды подзаработать на войне. Ее жизненная философия тривиальна и состоит из азбучных истин так называемого "здравого смысла", презирающего высокие идеалы и принципы:
"рука руку моет", "надо уметь ладить с людьми", "плетью обуха не перешибешь". Верит она в продажность, в то, что, пока та существует,
"судьи нет-нет да будут выносить мягкие приговоры и даже невиновного могут, глядишь, оправдать". Знает она, что, приспосабливаясь, можно обойти суровый закон, и вообще любит повторять: "Кружка пива да небольшая компания и никаких высоких стремлений".
Но война обманула "хитрую матушку Кураж" и забрала троих ее детей.
"Войною хочешь ты прожить - за это надобно платить" - этот рефрен настойчиво звучит в пьесе, но смысл его до Кураж так и не доходит. Она, считающая себя и детей "деловыми людьми", была уверена, что ее дети не станут солдатами. Но, как показывает автор, маркитантка Кураж проторговала (хотя и не хотела этого) своих детей. Она не осознала ни своей вины перед ними, ни своей трагедии.
"Кураж слепа, - писал Брехт, - должен прозреть зритель". Этот ход и создает в пьесе эффект отстранения, с помощью которого трагедия Кураж, оставаясь очевидной, вызывает недоумение и возмущение зрителя. Начинает и кончает пьесу матушка Кураж одной песней - призывом к маленькому человеку участвовать в войне. "Надо опять за торговлю браться", - говорит она скорее по неосознанной инерции бытия:
Война удачей переменной
Сто лет продержится вполне,
Хоть человек обыкновенный
Не видит радости в войне:
Он жрет дерьмо, одет он худо,
Он палачам своим смешон.
Но он надеется на чудо,
Пока поход не завершен.
Эй, христиане, тает лед!
Спят мертвецы в могильной мгле.
Вставайте, всем пора в поход,
Кто жив и дышит на земле!
(Пер. С. Апта)
Возлагая ответственность на мать, втянувшую в войну своих детей, Брехт в то же время последовательно проводит мысль о вине общества, в котором обречены добро и красота, смелые Й честные (как сыновья Кураж), отзывчивые альтруисты (как героически погибающая ее дочь Катрин). Оно растоптало идеалы и невинность и Анны Фирлинг, поставило ее на колени, заставило изворачиваться в ненадежных житейских обстоятельствах, лишило прекрасного имени и наделило кличкой "матушка Кураж" (ее судьба обобщена в зонге "О великом смирении").
Неожиданно и, казалось бы, вопреки сложившейся легенде, подан образ Галилея в пьесе
"Жизнь Галилея". Брехт заканчивал работу над пьесой, когда атомный век "дебютировал в Хиросиме" (первая редакция написана в 1938-1939 годах, вторая - в 1945-1946 ягодах). Взрыв атомной бомбы над японским городом открыл новую эру в судьбе науки и в роли ученого, и, чтобы ее понять, Брехт обращается к началу XVII века и показывает конфликт ученого с государством, усугубленный кризисом Возрождения и кризисом науки: ученый перестал нести ответственность за свои открытия перед человечеством, а наука стала ориентироваться на вещественно-товарные отношения. Уже немолодой учитель математики в Падуе Галилей, которому платят меньше, чем возчику винных бочек, бедствует. Открытым им законам падения рукоплещут в университетах Парижа и Праги, а он вынужден продавать какие-то мелочи, вроде подзорной трубы, за которую неплохо платят, и давать уроки богатым бездельникам.
В пьесе о Галилее Брехт ведет разговор о трагедии науки и ответственности ученого, о неразрывной взаимосвязи интеллектуального и морального в науке, об измене ученого и самопокаянии его. Сломленный пыткой, Галилей не выдержал и отрекся от своего "еретического учения". Но в пьесе Брехта не звучит знаменитая фраза "а все-таки она вертится!". Галилей Брехта изменил и науке, и себе. В четырнадцатой картине в его монологе и разговоре с учеником, сначала возмущенным своим учителем ("несчастна та страна, у которой нет героев!"), а позже снявшим с него вину ("несчастна та страна, которая нуждается в героях") и попытавшимся осознать поступок учителя как проявление новой морали, Галилей казнит себя:
"Если б я устоял, то ученые-естествоиспытатели могли бы выработать нечто вроде Гиппократовской присяги врачей - торжественную клятву применять свои знания только на благо человечества! Я предал свое призвание. И человека, который совершает то, что совершил я, нельзя терпеть в рядах людей науки". В этой пьесе перед Брехтом стояли другие задачи, не те, что в "Матушке Кураж", и в ней избран другой путь к эффекту отстранения - отступление от легенды.
В годы эмиграции Брехт работал над книгой
"Мети", стилизованной под древнекитайские научно-философские трактаты. В ней он пытался разобраться в реалиях Советского Союза: под условными восточными именами угадываются и Маркс, и Ленин, и Сталин, и Троцкий, социализм обозначен как "Великий порядок". Местами эта неоконченная рукопись Брехта напоминает антиутопии Оруэлла и Хаксли.
Большой популярностью пользовались постановки пьес Брехта в шестидесятые годы в Театре на Таганке. В них участвовал В. Высоцкий, прекрасно исполнивший роль Галилея, звучали его баллады-зонги. Событием в культурной жизни Беларуси стали постановки в столице пьес Брехта "Что тот солдат, что этот" (Белорусский театр имени Янки Купалы) и "Трехгрошовая опера" (Русский театр имени М. Горького). Сборник стихов и песен Брехта издан на белорусском языке в 1988 году в переводе Л. Борщевского.