Характерным произведением для поэтики и проблематики литературы "потерянного поколения" является роман "Смерть героя" (1929) английского писателя Ричарда ОЛДИНГТОНА (1892-1962), книга дерзкая и бесстрашная. Она поссорила автора с Англией, не простившей Олдингтону сарказма и резких обвинений в адрес тех, кто послал молодость нации околевать в окопах Европы, в адрес всех стариков, всей страны.
Будучи автором целого цикла романов, среди которых "Дочь полковника", "Все люди - враги", "Истинный рай", созданных за десять лет после выхода опальной книги, Олдингтон отправится в Европу на дипломатическую службу и навсегда останется в эмиграции, тяжело переживая одиночество и свою личную трагедию. В 1916 году юный одаренный поэт, сторонник имажизма и редактор журнала "Эготист", Ричард Олдингтон был призван в армию, отправлен на фронт, тяжело ранен.
"Смерть героя", по словам автора, "...в сущности, надгробный плач, слабая попытка создать памятник поколению, которое на многое надеялось, честно боролось и глубоко страдало". Герой этой автобиографической книги, молодой интеллигент, прочитал к шестнадцати годам всех поэтов, начиная с Чосера, прекрасно знал не только английскую поэзию, но и живопись, сам пробовал себя в искусстве. На войне он стал просто порядковым номером, тридцать одна тысяча восемьсот девятнадцатым, одним из тысяч безликих. На фронте не нужны личности, не нужны таланты, там нужны только послушные солдаты, упорядоченные, подобно вещам. Джордж Уинтерборн не смог и не захотел приспособиться к войне, не научился убивать и лгать; не помогла и поездка домой, не оказалось опоры в тылу: ни "любящие" родители, ни жена, ни подруга не смогли постичь меру его отчаяния и одиночества, понять его поэтическую душу или хотя бы не травмировать ее расчетом и деловитостью. Мотивы "странной" и совсем негероической смерти Джорджа малопонятны для окружающих: о его личной трагедии мало кто догадывался. Его смерть была скорее самоубийством, добровольным выходом из ада жестокости и бессовестности, честным выбором бескомпромиссного таланта, не вписавшегося в войну.
Имя Джорджа Уинтерборна появилось в одном из последних списков убитых под рубрикой "Пали на поле брани". "Новость эта была встречена с таким равнодушием и забыли Джорджа Уинтерборна с такой быстротой, - пишет его друг и рассказчик, немного знавший и родителей погибшего, - что даже он сам удивился бы, а ведь ему был свойствен безмерный цинизм пехотинца". Как Джордж и предполагал, его безвременную смерть в возрасте двадцати лет с небольшим оставшиеся в живых перенесли "стоически". В романе немало мест, где кавычки подразумеваются, иронично и слово "герой" в названии. Ирония определяет пафос яростного обвинения. До карикатуры доведены многие персонажи, прежде всего близкие люди: отец, "эгоист" из породы самоотверженных, обладавший даром портить жизнь окружающих; миссис Уинтерборн, обожавшая в жизни театральные эффекты и непостоянные чувства. Родители Джорджа лицемерны, а этот порок видится автору почти что Национальным свойством.
Обвинительный тон романа приближается к памфлетному, когда речь заходит об интеллектуальной жизни Лондона, куда Джордж переехал после ссоры с отцом перед самой войной; о журналистике, в которую он втянулся понемногу и которую заклеймил как "...унизительнейший вид унизительнейшего порока - умственную проституцию"; о супрематизме и других сверхдостижениях новейшего искусства.
Досталось в романе известным литераторам и мэтрам авангарда: и Лоуренсу, и Форду Мэдоксу, и Элиоту, которых нетрудно узнать за шифрами фамилий Бобб, Шобб, Тобб. Ироничен автор и по отношению к главному герою, его талантливому другу Фрэнку Апджону, его сенсационным теориям и дерзким полотнам ("Христос в публичном доме в Блумсбери" и "Блаженная дева в аду"). Даже великим и талантливым автор не прощает лжи и фальши, викторианского ханжества: "Именно лицемерие, царившее до войны, помогло с такой легкостью лицемерить во время войны... Мозг одного человека не в силах вместить, память удержать и перо - описать беспредельные Лицемерие, Ложь, Безумие, вырвавшиеся на простор во всем мире в те четыре года. Тут бледнеет самая буйная фантазия".
Роман Олдингтона уникален по форме, о чем автор подробно говорит в посвящении драматургу Олкотту Гловеру, тоже участнику войны. "Эта книга - не создание романиста-профессионала. Она, видимо, вовсе и не роман. В романе, насколько я понимаю, некоторые условности формы и метода давно уже стали незыблемым законом и вызывают прямо-таки суеверное почтение. Здесь я ими совершенно пренебрег... я написал, очевидно, - признается Олдингтон, - джазовый роман". Как видим, книги о войне расходились с традиционным жанром романа, любовная проблематика оказывалась потесненной военной, что существенно влияло на поэтику. Вероятно, джазовые импровизации и тягучие мелодии больше отвечали тому безнадежному отчаянию, с которым мужчины и женщины "потерянного поколения" ловили убегающие мгновения юности, не насыщавшие их и не приносившие удовлетворения.
Композиция романа Олдингтона повторяет трехчастное музыкальное произведение с прологом: каждую часть сопровождают особые тональность и темп - от умеренно-быстрого в прологе, где сообщается о смерти героя, к оживленному, когда речь идет о рождении и юности, и, наконец, до медленного адажио в части романа, посвященной войне, Западному фронту. Олдингтон считал, что такой темпоритм наилучшим образом отвечает теме и душевному состоянию как автора, так и героев романа. Итак, роман Олдингтона - это "надгробный плач". Отчаяние захлестывает автора так сильно, что ни сострадание, ни сочувствие, ни даже любовь, столь спасительные для героев Ремарка и Хемингуэя, не могут помочь.
Даже в ряду других книг "потерянного поколения", бескомпромиссных и резких, роман Олдингтона по силе отрицания пресловутых викторианских ценностей не имеет себе равных. Эстафету Олдингтона в развенчании "добродетелей" Англии возьмет в пятидесятые годы один из самых "сердитых" англичан - Джон Осборн. Мы остановились на полярных в каком-то смысле книгах, представляющих литературу о первой мировой войне, полярных по выраженному в них пафосу: от революционного оптимизма до полного пессимизма и отчаяния. Вместе с тем можно отметить и художественные особенности, роднящие рассмотренные книги о войне: антивоенный пафос, обвинительный тон осуждения и поиска виноватых в войне, бескомпромиссность критики, критики очень личной, ибо авторы сами прошли через войну.
В дальнейшем, анализируя творчество отдельных писателей разных стран, мы будем иметь возможность увидеть и другие грани отражения темы первой мировой войны в разных литературах. В отличие от искусства модернизма, показавшего войну как универсальное безумие, мистическое и непредсказуемое, литература "потерянного поколения" пыталась найти конкретные социальные и психологические, нравственные и политические причины безумия и показать его как вину цивилизации, не сумевшей противостоять войне.