Андреас Грифиус (1616—1664) — выдающийся поэт немецкого барокко, с необыкновенной проникновенностью запечатлевший трагическое мироощущение человека эпохи Тридцатилетней войны. Не случайно именно его поэзия оказалась глубоко созвучной трагическому XX в., нашла живой отклик в сердцах наших современников. Поэт родился в маленьком силезском городке Глогау, в семье пастора протестантской общины. В детстве он стал свидетелем ужасов войны, потерял родителей. Грифиус учился в академической гимназии в Данциге, затем в Лейденском университете. Он великолепно знал математику, астрономию (написал пылкие строки «К портрету Николая Коперника»), изучил десять языков.
Никто из поэтов немецкого барокко не выразил с такой силой трагизм человеческого существования, идею непрочности, бренности бытия.
Излюбленные сравнения Грифиуса: человеческая жизнь - огонь свечи, колеблющийся на ветру; человек — догорающая свеча; человек — лишь краткий гость в этом мире. «Холодный темный лес, пещера, череп, кость — // Все говорит о том, что я на свете гость, // Что не избегну я ни немощи, ни тлена». Но это — не конечный вывод, не порог отчаяния. Отчаянию, сомнению Грифиус противопоставляет мощь и крепость человеческого духа: «Что ж, плоть обречена. //Но все равно душа бессмертна и нетленна!..» При всей скорбности тона лирика Грифиуса исполнена гордого достоинства, стоического пафоса.
Он чаще говорит «мы», а не «я»: «Мы все еще в беде, нам горше, чем доселе...»
В 1636 г. он пишет свой знаменитый сонет «Слезы отечества» (это выражение становится своеобразной формулой времени). В этом и других своих стихотворениях («Гибель города Фрейштадта», «Плач в дни великого голода», «На завершение года 1650») выражены чувства подлинного поэта-гражданина, терзающегося муками родной земли и больше всего тем что «сокровища души разграблены навеки».
Поэзия Грифиуса напряженна и страстна, лаконична и неистова. Она перенасыщена эмоциональными зрительными образами, символами, эмблемами. Излюбленные приемы Грифиуса — перечисление, намеренное нагромождение образов и резко контрастное их противопоставление: «Огонь и колесо, смола, щипцы и дыба, // Веревка, петля, крюк, топор и эшафот, // В кипящем олове обуглившийся рот,— //С тем, что ты выдержал, сравниться не могли бы. //И все ж под тяжестью неимоверной глыбы // Твой гордый дух достиг сияющих высот». Контрастность, мощные антитезы — типичные и яркие приметы барочной поэтики.
Грифиус — также основатель немецкой драмы, создатель трагедий барокко: «Лев Армянин, или Цареубийство» (1646), «Карденио и Целинда» (ок. 1649), «Убиенное величество, или Карл Стюарт, король Великобритании» (1649), «Екатерина Грузинская, или Несокрушимая стойкость» (1657), «Великодушный правовед, или Умирающий Эмилий Павел Папиниан» (1659). Как и лирика Грифиуса, его трагедии отражают глубокий кризис, вызванный трагическими противоречиями современной ему действительности. Из каких бы времен Грифиус ни брал сюжеты, он размышляет о своем времени, «когда вся родина погребена под пеплом и являет зрелище суетности всего человеческого».
Величие трагического героя Грифиус видит в нравственном противостоянии злу, в пассивном мужестве, духовном стоицизме. Такова Екатерина — грузинская царица, не изменившая своей христианской вере. Она явилась к персидскому шаху Аббасу как заложница, чтобы спасти свой народ. Аббас, влюбленный в царицу, предлагает ей престол, требуя перехода в мусульманство. Восемь лет томится в темнице Екатерина и идет на мученическую смерть за родину и веру с радостным сознанием исполненного долга. Изображая варварское опустошение Грузии (1624), Грифиус заставлял современников размышлять о бедствиях своей родины. Но главной в трагедии оказывается все же не политическая тема, а нравственная — антитеза возвышенного духовного начала (Екатерина) и начала плотского, жестокого, антидуховного (Аббас).
Иначе, нежели Джон Мильтон, в ореоле мученичества изобразил Грифиус и английского короля Карла I. В его судьбе поэта волнует прежде всего идея призрачности земного величия. Таким же героем морального долга, как и тиран Карл I, является для Грифиуса знаменитый римский юрист Папиниан, погибший от руки тирана. По историческому преданию, Папиниан согласился принять смерть от руки императора Каракаллы, но не оправдал братоубийство, совершенное им.
Хотя герои Грифиуса — герои долга, хотя драматург внешне часто соблюдает правила трех единств, его трагедия — не классицистическая, а типичная трагедия барокко с запутанностью интриги, внешнего действия, с резкими контрастами и антитезами, с вмешательством сверхъестественных сил. Автор вводит между действиями хоровые партии (часто с аллегорическими фигурами Времени, Вечности и т. п.), которые проясняют смысл происходящего и по сути являются продолжением его лирики, говорят о бренности и тщетности земной жизни.
Но именно в лирике Грифиус преодолевает идею обреченности, бессмысленности человеческого существования. Смысл жизни — в высоте человеческого духа, в приобщении к вечности своими деяниями: «Что ж, плоть обречена. // Но все равно душа бессмертна и нетленна!..»
После окончания войны в немецкой поэзии барокко усиливаются светски-аристократические тенденции, близкие французской прециозности. Это сказалось прежде всего в творчестве Нюрнбергского кружка поэтов (Харсдёрфер, Биркен) и поэтов Второй силезской школы (Гофмансвальдау, Лоэнштейн). Образцом для них явилась утонченно-аристократическая, исполненная формального блеска поэзия итальянского поэта Марино. Совершенство поэтической техники, приобретающей у них самодовлеющее значение, обилие в их стихах неожиданных метафор, оксюморонов, перифраз, неологизмов, звукоподражаний призвано было поразить читателя.
Крупнейшим представителем прециозного крыла немецкой барочной поэзии был Кристиан Гофман фон Гофмансвальдау (1617—1679), возглавлявший Вторую силезскую школу. Типичная для барокко тема бренности жизни лишается под его пером той высокой трагичности, напряженности, внутренней боли, какая была у Грифиуса. Гофмансвальдау испробовал все жанры поэзии барокко — от эмблемы до надгробной надписи и духовного стихотворения. Но особенно прославился он своей любовной лирикой. Его «Героические письма» — изложенные александрийским стихом (по сто стихов в каждом) послания четырнадцати влюбленных пар (Дидоны и Энея, Элоизы и Абеляра и т. д.) варьируют темы «Героид» Овидия. Стихи Гофмансвальдау исполнены неподдельной страсти, отмечены печатью незаурядного таланта.
Завершает эпоху барокко исключительно яркая и самобытная фигура Иоганна Кристиана Гюнтера (1695—1723). За свою короткую и бесприютную жизнь он успел оставить потомкам поразительный по искренности лирический дневник души. Гюнтер развивает мысль Грифиуса о разграбленных сокровищах души, с горечью пишет о сыновьях, предающих родину, и о родине, предавшей, бросившей своих сыновей («К Отечеству»). В его стихах заключен гневный протест поэта-бунтаря против убогой немецкой действительности. В какой-то мере его поэзия предвещает движение «Бури и натиска». Большое значение имела она для Гёте. Не случайно исследователи считают Гюнтера последним поэтом эпохи барокко и первым поэтом XVIII в.
Интерес к поэзии немецкого барокко возродился в XX в. после пережитой человечеством трагедии первой мировой войны, но в полную силу голоса барочных поэтов зазвучали после второй мировой войны, когда оказались очень нужными их слово утешения и предостережения, их нравственные уроки, их понимание человечности. Огромная заслуга в сохранении этой поэзии принадлежит И. Р. Бехеру, издавшему в 1954 г. антологию «Слёзы отечества».