Чернышевский как критик детской литературы
Жизнь Чернышевского - "могучего сына родины"<, - так называл его Некрасов, была беззаветно отдана служению русскому народу.
Историческая роль Чернышевского - великого революционера, демократа, борца за перестройку общества, за установление новых общественных отношений - необычайно многогранна. Чернышевский не только теоретически разработал материалистическое миропонимание, но и практически боролся за распространение демократических идей в народе.
Маркс назвал Чернышевского "великим русским ученым", а Ленин - "предшественником русской социал-демократии" и "великим просветителем".
Одной из важнейших своих задач революционные демократы считали воспитание детей. Борясь за разрушение крепостнических отношений, они горячо верили в победу своих идей, верили, что новому поколению придется строить новое общество и жить в других общественных условиях. Поэтому просветители требовали воспитания детей в революционном духе. Они разоблачали крепостническую систему воспитания, единственная цель которой была формирование молчалиных, верных лакеев царизма и крепостничества. Эту цель преследовала и крепостническая детская литература. Она полностью усвоила девиз реакционной педагогики - "не рассуждай, а исполняй" (Миллер-Красовокий). Новаковский в своей книге "Александр Васильевич Суворов" (СПБ, 1858) внушал детям: "Слепо повинуйся начальникам", "Не рассуждай о том, что велено, а исполняй". Некто Ефим Дыман разработал целый кодекс крепостнической морали ("Наука жизни - или как молодому человеку жить на свете". СПБ, 1859).
Утверждая незыблемость крепостнического общества, он учил молодежь приспособляться к существующему порядку и давал рецепты, как достигнуть личного благополучия. Эта книга была настолько типичной, что Добролюбов посвятил ей большую статью и, оценивая книгу, по существу характеризовал всю крепостническую литературу для детей. "Лицемерие в "науке жизни", - писал он, - изображается постоянно под видом вежливости, подлость - под именем угождения и искательства, мошенничество называется ловкостью, подозрительность и малодушие - осторожностью, кража всех видов - пользованием обстоятельствами, шарлатанство - сноровкою и пр.".
Целью воспитания просветители считали формирование у детей чувства гражданственности, готовности "защищать правду от лжи, насилия и своекорыстия", способности "выдерживать борьбу со злом", а не стремлением быть "исполнителями чужой воли". И первый кто открыл борьбу за революционное воспитание, был Чернышевский.
В своих педагогических высказываниях Чернышевский детально разработал революционные принципы воспитания. Он считал, что целью воспитания является создание нового человека, человека-борца, широко и научно образованного, поэтому в ребенке необходимо всестороннее развитие ума и чувства, твердости благородных убеждений, непреклонной честности, мужества.
Эти принципы Чернышевский положил в основу своей критической деятельности в области детской литературы.
Первая статья Чернышевского о детском чтении была написана в 1849 году - через год после смерти Белинского, а последняя статья Белинского о детской литературе была написана в 1847 году. Чернышевский как бы из рук в руки принял его знамя борьбы за молодое поколение и явился непосредственным идейным наследником Белинского.
Статья была посвящена вопросу о чтении детьми романов, против которых боролась реакционная педагогика. Если в руки ребенка давали роман или классическое произведение, то оно было исковеркано и "обезврежено". Произведение пересказывалось каким-нибудь "милым" учителем "милым детям" "не только без уважения, но и с худо скрываемым презрением к предмету своего рассказа". Оно становилось нелепым по содержанию, грубым и безобразным по изложению.
Ещё Белинский требовал, чтобы детям давали читать реалистические романы. Чернышевский углубляет мысль Белинского. Вопрос о чтении детьми романов для Чернышевского был политическим вопросом. Если Белинский требовал чтения романов детьми как необходимого знакомства их с жизнью, как средства эстетического воспитания, то Чернышевский высказывает мысль о значении романа в революционном воспитании детей. Он пропагандирует романы Жорж Санд, Диккенса, Гоголя, которые "изображают людей мелких, грязных, пошлых, порочных", а мысли которых "необыкновенно нравственны," и справедливы.
И в связи с этим он разоблачает реакционную сущность запрещения читать детям романы. Реакционные педагоги запрещали чтение романов детьми якобы потому, что романы могут разбудить в детях чувственность, Чернышевский доказал, что их доводы, по существу, прикрывают попытку борьбы против чтения современных передовых романов.
"Почему мы не запрещаем произведения древних, - писал он, - в которых, если говорить строго, любовь... для нас покажется вещью грубою, скотскою, отвратительною".
Он насмешливо советует реакционным педагогам, в целях ограждения детей от грязи, запретить все исторические книги, в которых много соблазнительных эпизодов. Тогда уже, говорил он, придется запретить и все естествоведческие книжки, в которых то и дело встречаются слова "самец" и "самка", растения "явнобрачные" и "тайнобрачные", запретить слова "жена" и "муж", "у него родился" или "у неё родился", детей держать в крепко запертой комнате, а тем, кто входит к ним, одеваться в костюм, в котором нельзя было бы заметить различия полов.
Таким образом Чернышевский остроумно приводит точку зрения блюстителей нравственности к абсурду и тем самым ясно подчеркивает, что запрет чтения романов детьми вызван совсем не страхом, что дети из них узнают о любви. Дальше Чернышевский прямо пишет, что запрещаются книги, в которых основная мысль весьма серьезна и нравственна, но принадлежит к разряду таких, которые вызовут у детей неблагонадежные настроения и может оказаться "пагубною, если будет применяться к делу".
Вот истинные причины запрещения детям читать романы. За тупоумием официальной аргументации скрывается страх, что в детское сознание проникнут прогрессивные идеи.
Борьба Чернышевского за чтение детьми передовых романов определяет его общее отношение к литературе, как общественному явлению. Он совершенно правильно полагал, что в обществе, которое калечит и развращает детей, литература должна быть "наставницей", "учебником" жизни, и Чернышевский требует от литературы высокой идейности и, в первую очередь с этой точки зрения подходит к оценке всякого литературного произведения.
Он настойчиво подчеркивает, что литературное произведение может облагораживать общество лишь тогда, когда оно проникнуто передовыми идеями, когда эти идеи
"входят в живое прикосновение с действительностью (умственною, нравственною или практическою, это все равно, но непременно с действительною) жизнью общества, так что, прочитавши это произведение, общество станет чувствовать себя не совсем таким, как прежде, почувствует, что его взгляд на вещи прояснился или изменился, почувствует, что дан толчок его умственной или нравственной жизни"
Эти же требования Чернышевский предъявляет и к детской литературе. Чем категоричней были, требования идейности детской литературы, тем настойчивей революционные демократы выдвигали и требования реализма. Они требовали от писателя "уважения к действительной жизни, недоверчивости к априорическим, хотя и приятным для фантазии гипотезам". Эти принципы Чернышевский считал обязательными и для искусства, и для науки.
Борьба просветителей за реализм была связана с их критическим отношением к действительности, с их борьбой за переделку общества. Вопрос о художественности детской литературы для просветителей был политическим вопросом, и они не могли пройти мимо него.
Они горячо пропагандируют для детского чтения творчество Некрасова, разоблачающего крепостничество, популяризируют рассказы и повести из народной жизни Марко Вовчок. Чернышевский, несмотря на то, "что о крепостном праве решительно запрещено писать", долго и упорно проводил сквозь цензурные рогатки статью Добролюбова о творчестве Марко Вовчок и, наконец, добивается напечатания ее в "Современнике".
Чем правдивее изображала литература действительность, тем ярче обнажались противоречия общественной жизни и становилось яснее, что должно быть изменено революционными демократами. Поэтому они выступили не только против той литературы, которая лакировала, идиллически рисовала крепостнические отношения, но и против той, которая приукрашивала народ, народные нравы и понятия. Повести и рассказы Тургенева и Григоровича из народной жизни Чернышевский критиковал именно за то, что они, по его словам, грешили таким приукрашением. А рассказы Н. Успенского он приветствовал за их сурово правдивое изображение народного быта, так как этот писатель, показывая пороки народа, тем самым вскрывает и причины, порождающие эти пороки.
Чернышевский жестко бичевал фальшь и искусственность даже в книгах, нравственная задача которых вполне удовлетворяла его. Приветствуя идею повести Шпилевского "Цыганенок", он пишет:
"Жаль, что многие сцены рассказа, развивающего эти здравые мысли, испорчены излишнею сентиментальностью, что автор сделал его не совсем правдоподобным, заставив помещика не только дать приют цыганенку, но и ухаживать за ним, будто за знатным приемышем".
Сентиментальность, фальшь, идиллическое изображение действительности были характерными чертами реакционной детской литературы и выдавались за специфические особенности этой литературы. Так "воспитатели чувства" "оберегали детей от страшной действительности". По существу, эти "специфические особенности" детской литературы давали возможность скрыть от детей правду жизни, держать их в плену фантастических бредней и вытравлять у детей истинно благородные чувства. Этим своеобразным ароматом невольно подчас пропитывали свои произведения для детей и более или менее передовые писатели, поддаваясь ложным представлениям о специфике детской литературы. Даже книжки Ушинского и Даля не свободны были от традиционных псевдолитературных приемов.
Когда один из критиков высказал сожаление, что в "Детстве" и в "Отрочестве" Толстого нет прекрасной девушки, которая бы страстно влюбилась в какого-нибудь также прекрасного юношу, Чернышевский буквально возмутился:
"Да ведь, автор хотел изобразить детский и отроческий возраст". Не должно забывать, что первый закон художественности - единство произведения, и что потому, изображая "детство", надобно изображать именно детство, а не что-либо другое, не общественные вопросы, не военные сцены, не Петра Великого и не Фауста и не Индиану и не Рудина, а дитя с его чувствами и понятиями".
"Детство" и "Отрочество" Толстого были сразу восприняты как произведения для детей. Отрывки из них печатались в хрестоматиях, в детских собраниях. Книги выходили отдельными изданиями для детей. Чернышевский, на примере этих произведений, по существу ставил вопрос о художественности детской литературы и наносил удар всем, кто пытался узаконить фальшь в произведениях для детей, маскируясь разглагольствованиями о специфике детской литературы.
Но этим Чернышевский и Добролюбов не отрицали специфики детской литературы, а наоборот, всячески подчеркивали ее, учитывая своеобразность восприятия жизни детьми.
"Пусть каждый, чье детство не было убито слишком тяжкой стеснительностью педагогического надзора, слишком натянутой формалистикой, - писал Чернышевский, - припомнит, какое впечатление оставляли в его детской голове романы, читанные в 10, 12 или 14, все эротические страницы он перевертывал с пренебрежением, отыскивая дуэлей, драк с зверьми или с разбойниками, страшных приключений, для него существовал только сказочный интерес драматических внешних произведений, и чем шумнее были они, тем лучше казалась книга".
Он упрекает писателей, что они не умеют писать "в простоте души", "пишут свысока", гонятся "за психологическими тонкостями" и "пишут вещи бестолковые и скучные для взрослых, непонятные и скучные для детей. И в связи с этим Чернышевский вспоминает, какое наслаждение доставляют детям такие романы, как "Юрий Милославский", "Рославлев или русские в 1812 г.", "Таинственный монах или некоторые черты из жизни Петра I", эта занимательная "немудреная, но грамотная литература.
Значит, специфические задачи у детского писателя есть, но он должен разрешить их в соответствии с принципами художественности, с принципами реализма. Писатель должен уметь писать в простоте души, не мудрствуя и не выдумывая.
Чернышевский много уделял внимания и научной литературе для детей. Вопрос о научно-популярной литературе был связан со всей просветительной деятельностью шестидесятников, с их деятельностью по распространению образования в народе, особенно среди юного поколения. В научно-популярной книге и учебнике Чернышевский требовал от автора внимательного изображения действительности, точности в изложении фактов - подлинной научности. Он был недоволен существующей тогда детской литературой, именно потому, что |она была пуста, и слишком унижала достоинство детей недоверием к их уму. Детям, говорил он, можно много рассказать, если пишущий сам хорошо знает предмет, о котором взялся рассказывать. Так же, как в художественной литературе первым критерием научной книги он считал ее идейное содержание.
Современная ему научно-популярная литерала была безыдейна, книги перегружались мелкими и ничего не значащими фактами. Чернышевский в научном произведении для детей требовал ясности и четкости построения, умения автора отобрать нужные, главные предметы, не обременять читателя множеством маловажных фактов и мелочей, которые его просто утомляют и запутывают.
Разбирая "Историю для кондукторских классов первого штурманского полуэкипажа" А. Охотина, Чернышевский категорически бракует ее как книгу, которая дает "сухой перечень имен и заглавий". "Автор, вероятно, думает. - замечает он, - что достоинство "Истории" сострит в том, чтобы она содержала в себе как можно более имен".
Чернышевский нашел самое уязвимое место в современной научно-политической литературе для детей. В школе господствовала схоластика, формальное обучение, зубрежка. Схоластической была и научная и учебная литература для детей.
В 1856 году Чернышевский сам пишет научную монографию для детей "Александр Сергеевич Пушкин, его жизнь и сочинения".
Эту книгу Чернышевский предназначал для первоначального знакомства с жизнью Пушкина и осуществил в ней теоретические положения о детской литературе. Он рельефно выдвинул основные факты в биографии поэта. При этом сумел создать обаятельный образ человека своим гением и огромнейшим трудом создавшего себе славное имя в русской литературе.
В этой книге была решена большая педагогическая проблема. Чернышевский нарисовал в ней образ для подражания. Он показал, что славу Пушкину создал не род, не положение его в дворянском обществе, славу Пушкину создал его гений, его неутомимый труд на пользу русского народа.
Таким образом, разрушая сословные предрассудки, воспитывавшиеся реакционной детской литературой, Чернышевский заставляет детей уважать и любить Пушкина как лучшего сына родины.
В 50-60 годах, когда детская литература была наполнена трафаретными "героями", выражающими самые оголтелые националистические чувства реакционеров, книга Чернышевского о Пушкине имела особое значение. Она давала новое понимание героизма, опошленное реакционной литературой. В книжках реакционных писателей Фурмана, Новаковского, Деревицкой народные герои представлялись искаженно, как верные служаки царя, шествовавшие с барабанным боем к славе и лаврам.
Просветители считали, что детям важно показать тяжелый труд, упорство и волю, которую прилагает человек на благо общества. В этом состоит героизм. Чернышевский блестяще выполнил поставленную себе задачу, создав вместе с тем занимательную книгу.
Раскрывая гений Пушкина, его историческую роль создателя русской литературы, Чернышевский через всю книгу проводит мысль о значении образования и культуры для народа. Эта глубочайшая педагогическая направленность книги имеет для нас исключительное значение. Написанная просто и ясно, доступная любому возрасту детей, проникнутая революционными идеями, книга эта и сейчас заслуживает особого внимания как образец научной биографии.
Таким образом, Чернышевский не только теоретически освещал вопросы детской литературы, он оставил нам в наследство и образец детской книги. Тщательное изучение его книги для детей принесло бы большую пользу нашим детским писателям.
Русская детская литература обязана Чернышевскому торжеством реалистического направления, торжеством революционно-демократического содержания в ней. Именно под его влиянием складываются принципы детской поэзии, выдвинутые Некрасовым в творчестве для детей. Непосредственно к Чернышевскому обращается наш взор, когда мы читаем стихи посвященные Некрасовым русским детям, в которых поэт сурово раскрывает правду жизни, заставляет ненавидеть среду хищников-эксплуататоров, уважать труд мужика и горячо стремиться к борьбе за свой народ. Именно такую литературу желали иметь просветители, когда говорили о ее высоких воспитательных задачах. И именно литература, созданная ими, воспитывала поколение новых людей.
Вспоминая влияние некрасовской поэзии на юношество, Плеханов пишет:
"Я был тогда в последнем классе военной гимназии. Мы сидели после обеда группой в несколько человек и читали Некрасова. Едва мы кончили "Железную дорогу", раздался сигнал, звавший нас на фронтовое учение. Мы спрятали книгу и пошли в цейхауз за ружьями, находясь под сильным впечатлением всего только что прочитанного нами. Когда мы стали строиться, мой приятель С. подошел ко мне и, сжимая в руке ружейный ствол, прошептал: "Эх, взял бы я это ружье и пошел бы сражаться за русский народ!". Эти слова, произнесенные украдкой в нескольких шагах от строгого военного начальства, глубоко врезались в мою память. Я вспоминал их потом всякий раз, когда мне приходилось перечитывать "Железную дорогу".
Чернышевский вместе с Добролюбовым, который начал свою критическую деятельность в области детской литературы под его влиянием, создали боевую революционную критику и теорию, открыли целый этап в истории русской детской литературы.