Фото: staryy.ru
Энрике Ларрета
В "Славе дон Рамиро" показана Испания конца XVI века, Испания Филиппа II, достигшая наивысших успехов в своей внешней политике, гордая своим могущественным флотом, вышколенными терциями своей победоносной пехоты.
Ларрета рисует Испанию в тот трагический период её истории, когда внешний блеск завоеваний и походов перестаёт скрывать глубокий упадок страны, когда за всем этим блеском обнаруживается внутренняя червоточина, разъедающая Испанию, неуклонно подтачивающая её хозяйственную мощь.
Ларрета делает своего героя современником Филиппа II. Этот герой видит гибнущие города, унылые деревни. Его неукротимая гордость, жажда подвигов и славы сменяются то бурным отчаянием, то унынием. Те же чувства переживает и среда, вскормившая дон Рамиро. Унынием охвачено испанское дворянство...
Разорение страны не минует и знати. Оно приходит в старинные замки и превращает вековые реликвии в достояние ростовщиков, оно выгоняет самого дон Рамиро из фамильного замка, оно гонит тысячи обнищавших дворян на поиски добычи и подачек.
На этом фоне выступает зловещая роль королевского деспотизма и деспотизма церкви.
С поразительной яркостью Ларрета рисует разложение дворянства, голод и нищету населения, подавленность и страх перед инквизицией. И он с особой силой подчёркивает ту обречённость, которая тяготеет и над его героем и над испанским дворянством.
"Между тем Испания погибала" - такими словами начинает Ларрета свою блестящую характеристику страны в первой главе второй части. Эта характеристика Испании, сжатая, сильная, полная горечи, не просто вкраплена в роман. Она тесно связана со всем романом, с судьбой Рамиро и многих других дворян, гибнущих вместе с разорением страны.
Правдиво рисуя общую картину упадка и разорения, Ларрета с той же правдивостью передаёт и отдельные картины: сцена аутодафе, эпизод с честолюбивым каноником, толкнувшим своего ученика Рамиро на предательство и преступление, мрачная и зловещая сцена королевской аудиенции.
Психологические моменты переданы Ларрета с тем же ярким реализмом, с каким он изображает природу Испании, её ландшафт и её города.
Но в объяснении причин бедствий Испании Ларрета односторонен. Возлагая ответственность за эти бедствия на короля и на страшный аппарат инквизиции, он снимает всякую ответственность с дворянства, представителем которого был король.
Дворянство Ларрета изображает вольнолюбивым и героическим, на его стороне все симпатии автора.
Рисуя упадок Испании, Ларрета скорбит о гибели и разорении гордого испанского дворянства, которое терпит поражение под натиском растущей нужды и в неравной борьбе со злой, деспотической волей короля-тирана.
Таким образом историческими виновниками всех бедствий оказываются в романе лишь Филипп II и инквизиторы, дворянство же рисуется неизбежной жертвой зловещего королевского произвола. С этим трудно согласиться.
Рисуя зловещие образы короля и монахов, автор Ларрета нисколько не идеализирует и врагов правящей верхушки - испанских дворян. Из этого можно сделать заключение, что в состав правящей верхушки дворянство не входило, что оно в целом, как класс, было враждебно королю. Но если признать это положение правильным, то непонятной станет классовая позиция королевской власти. Абсолютизм Филиппа II, как и всякий абсолютизм, не был и не мог быть надклассовым.
Ещё в 20-х годах XVI века предшественник Филиппа, его отец Карл, опираясь на военные силы дворянства, подавил восстание испанских городов и на развалинах повергнутых вольностей утвердил королевский абсолютизм. Щедрой рукой были оплачены знати её услуги по подавлению революции, по подавлению восставших "коммунерос" (городских общин).
Испанский абсолютизм отдавал все привилегии, все права господства хищному и алчному классу дворян. Он формировал их силы в терции на суше, во флотилии на море. Он снабжал, одевал, одаривал, кормил, всячески поощрял эту воинственную, чванную, своевольную массу.
Королевская власть представляла собою огромный насос, перекачивавший все средства истощённой страны в бездонные карманы светских и духовных тунеядцев, этой огромной паразитической армии дворян, солдат, попов и монахов, армии придворных прихлебателей.
Филипп II неуклонно продолжает политику Карла. Он является душой, живым олицетворением финансовой системы своего предшественника.
Опорой его трона по-прежнему остаётся дворянство, и Энрике Ларрета, делая ударение на личном деспотизме Филиппа и противопоставляя ему вольнолюбивых идальго, искажает историческую правду.
В Кастилии лишь кучка аристократов пыталась протестовать против королевского гнёта.
Более значительным было восстание в Арагоне, где старая знать пыталась удержать свои отжившие феодальные права, свои "фуэрос", несовместимые с абсолютизмом. Но времена политической независимости, времена феодального самовластия миновали, и многие потомки независимых феодалов превратились в верноподданных дворян, делающих карьеру в армии или при дворе, кормящихся королевскими подачками. Это предрешило неудачу восстания, это обрекло его на разгром.
Основная масса дворян шла за королём, она уже не знала иного знамени, кроме королевского. Возмущалось же и протестовало меньшинство.
Между тем в романе это не показано, а в предисловии не оговорено, хотя существо настроений мятежного дворянства выразил и сам Ларрета:
"...Если какой-нибудь народ в мире достоин пользоваться любовью и уважением своего короля и властелина и получить от него свободу, то это, несомненно, наш народ, но царящие ныне алчность и тирания недоступны подобным соображениям. О, Испания! Испания! хорошо же ценят твои заслуги, столь обильно политые рыцарской и крестьянской кровью, ибо, в награду за них, король желает перевести дворянство в податное сословие! Восстань же на охрану своих прав и защищай свободу..."
Так пишет в воззвании один из героев романа, и мы видим, что громкие слова о свободе весьма прозрачно прикрывают заботу о своих привилегиях, нежелание хотя бы в малой мере участвовать в несении податного бремени.
Заговор кучки не стал восстанием класса. Для позиции кастильского дворянства характерны не мятежные настроения кучки, а скорее то обстоятельство, что масса кастильских дворян под командованием генерала Варгаса участвовала в карательной экспедиции, подавившей восстание в Арагоне. В век Филиппа удары инквизиции уже не сыпались на тех, кого они сокрушали при "католических королях" Фердинанде и Изабелле.
При Изабелле главным врагом нарождавшегося абсолютизма были могущественные феодалы, отстаивавшие свою независимость от короля. Их сокрушала всесильная инквизиция.
При Филиппе главной жертвой инквизиции стали скромные горожане, которых разоряли под предлогом ереси, вероотступничества, приверженности к иудаизму или мусульманству.
Испанское дворянство, экспроприируемое революцией цен и ростом дороговизны, считавшее унизительным всякий производительный труд, видело в крестьянстве лишь неограниченный источник доходов и, проявляя полную безучастность к разорявшейся деревне, устремлялось на поиски добычи, трофеев и славы.
"Что может быть славнее для дворянина, чем убить много турок и французов!" восклицает героиня романа - красавица Беатриса.
О военных подвигах, битвах, набегах мечтает с детства герой романа дон Рамиро, и о том же мечтают тысячи подобных ему испанских идальго.
Слава великих конквистадоров, поработителей Америки и Индии, становится в дворянской среде культом, эта слава обрастает ореолом легенды, ибо в грабительских походах и войнах хищное испанское дворянство видит столбовую дорогу, ведущую к богатству и почёту.
Став вполне самостоятельным, дон Рамиро спрашивает себя: "...Что сделал он до сих пор достойного быть занесённым в хроники?". И тут же созревает решение: "Он решил до тех пор скитаться по свету, пока не совершит какого-либо подвига, который прославит его имя среди людей"
Это не надуманные автором романа искусственные черты, это подлинные черты, свойственные рядовому испанскому дворянину той эпохи. Тысячи подобных тунеядцев в камзолах или рясах, с копьём, мушкетом или с крестом в руках, вступали на путь военных авантюр. И в какой бы мере Ларрета ни стремился изобразить дворянство жертвой абсолютизма, носителем героических традиций испанского народа, читатель видит его подлинное лицо.
Ларрета-художник показывает его вопреки желаниям Ларрета-политика. Это лицо паразитического, хищного класса. Это люди, надменно презирающие труд, но ищущие подачек. Это люди, не желающие участвовать в создании богатства, но готовые добиться его вооружённой рукой.
И герой романа - дон Рамиро - пренебрегает предложенной ему должностью рехидора, мечтает о лаврах полководца, брезгливо отвергает мысль о труде, но зато соглашается выполнять унизительные обязанности камер-пажа, назойливо просит милостыни в одежде монаха и наконец, в час мучительных сомнений, решает вопрос, кем стать - монахом или разбойником.
Устами отца Рамиро, устами мориска, ему брошено негодующее обвинение в праздности. Но этот упрёк не даёт выхода.
И выход для своего героя находит автор. Этот выход - бегство из Испании, где больше нет простора гордому духу рыцаря Рамиро. Это участие в рискованных военных авантюрах за морем, в обетованной земле для людей с длинной шпагой.
Испания в романе Ларрета встаёт перед читателем отчётливо и ярко. Художник скорбно рисует её подорванной, гибнущей.
Но в поле его зрения не попадает главное: не попадает испанский народ, его жизнь и его борьба. Массы только упоминаются, но не живут в романе. Они представлены как "чернь" - нечто безличное. Эта "чернь" созерцает казнь, о чём-то шепчется, чем-то живёт - её интересы чужды автору. Испанский народ - истинный борец за свободу, стремящийся сбросить власть короля и его вассалов, остался за пределами романа.
В гибнущей Испании Ларрета интересует больше всего близкий ему класс - дворянство. Быт, чувства, мысли и речи испанской аристократии XVI века автор, тонко понимающий психологию дворянства и проникнутый большим сочувствием к своим героям, действительно рисует мастерски.
Однако тщетны его попытки облагородить дворянство, изобразить его жертвой деспотического монарха.
Хищный, паразитический характер дворянства, его историческая обречённость с объективной неизбежностью выявляются романом. И эти черты, хотя бы и против воли автора, живут в его герое Рамиро, своевольном, мятущемся, полном никчёмного мужества и трагической беспомощности.
Живой и образный язык книги "Слава дон Рамиро", мастерски переданные картины эпохи, бытовые сцены, самый замысел романа, яркие характеры, среди которых выделяется центральная фигура героя - дон Рамиро - непреклонно гордого искателя славы, а главное - глубокий интерес нашей молодежи к героической Испании 1936 года и её прошлому - всё это неизбежно создаёт роману популярность.
Тяга к историческому роману у нашего читателя-подростка огромна. Эта тяга усиливается в тех случаях, когда исторический роман развёртывает занимательную фабулу, когда его главы представляют собою увлекательную цепь приключений, ярких эпизодов и сцен, которые выигрывают в своей выразительности на причудливом фоне далёкой эпохи. Всё эти привлекательности вы найдёте в романе "Слава дон Рамиро".