Нидерландская революция Шарля Де Костера
В мировой литературе XIX века трудно назвать другое более яркое произведение, отражающее дух своего народа, нежели роман бельгийского писателя Шарля Де Костера (1827-1879).
В центре романа, восславляющего Нидерландскую национальную революцию (XVI век) против испанского владычества, стоит герой Тиль Уленшпигель, его близкие, знакомые, друзья. Но читатель видит весь революционный народ Фландрии с его привычками, повадками, горестями, радостями, смелостью и жаждой свободы и счастья.
Подобно Гёте, положившему в основу "Фауста" народную легенду, Де Костер пользуется для своего романа старой немецкой народной легендой об Уленшпигеле. Герой этой легенды - неугомонный шутник и балагур, весёлый затейник, высмеивающий всё нелепое, изобретатель головоломных проказ и неизменно выходящий сухим из воды.
Но Де Костер изменил легенду. Он превратил Уленшпигеля из немца в фламандца и дополнил его характер чертами непреклонного борца за свободу.
Книга об Уленшпигеле стоила Де Костеру много труда и сил. Ряд лет он прослужил в архиве. Он с головой уходил в прошлое, изучал забытые грамоты, старинные хроники и акты. Он собрал и связал воедино факты, мысли, обрывки речей и проповедей, дополняя всё это творческой фантазией. Отсюда правдивое воспроизведение эпохи, документальность, которая не отягчает романа.
Чтобы показать читателям всю страну, Де Костер заставляет своих героев странствовать по ней из конца в конец. В романе показана вся страна, ее народ, её вожди, её враги.
Читатель, увидит героизм народа, борющегося с иноземными поработителями, простоватых бюргеров, хитрых трактирщиков, разжиревших каноников и шпионов инквизиции, дворцовую жизнь Филиппа II, "коронованного паука с длинными ногами и развёрстой пастью", сцены инквизиции, вождей Нидерландской революции - принца Оранского и других.
Читатель со всей сердечностью полюбит лучших представителей фламандского народа - сына угольщика Тиля, олицетворяющего "дух" своей славной родины, его подругу Неле - "мать Фландрии", простака Ламме Гудзака и будет увлечён высоким героизмом народа, борющегося за своё освобождение.
Трудно общими эпитетами охарактеризовать этот народ так, как он изображён в романе. Можно конечно сказать, что это народ бодрый, жизнерадостный, самоотверженный, готовый к самопожертвованию и т. д. Однако о каком народе нельзя сказать то же самое? В том-то и сила и художественная убедительность романа об Уленшпигеле, что он заполняет эти расплывчатые определения конкретным содержанием.
Все народы отважны и решительны в минуты испытаний, но люди героической Фландрии по-своему отважны, по-своему рассудительны, по-своему самоотверженны.
В передаче этого национального своеобразия была одна особенная трудность. Дело в том, что роман Де Костера написан на французском языке. Нидерландские слова и выражения лишь вкраплены в него. Но воздействие на читателя этих мелких языковых штрихов очень велико. За старофранцузской, литературно-стилизованной, скорее письменной, чем устной речью всё время чувствуешь то задорно-бойкую, то забавно-неуклюжую, то порывисто-деятельную речь фламандца. И это создаёт впечатление народного языка. Характеры людей приобретают национальный оттенок.
Прочитав "Овод", никто не вздумает сказать: "Вот каковы итальянцы". К подобной мысли не ведут даже такие произведения, как "Девяносто третий год" Гюго или "История крестьянина" Эркман-Шатриана. В них революция представлена трагической, стихийной, величественной, глубоко-человеческой, но не национальной.
Здесь же над общечеловеческим непременно вырастает характер национальный: борется всякий народ, но так, как здесь, борется именно народ Фландрии. Борьба его полна крови и слёз, несказанных страданий, физических и моральных, полна злодейств и предательств, пыток и казней. Народ сурово сосредоточен, и однако никто не назовёт его мрачным и хмурым.
Хмуры враги народа - Филипп II, герцог Альба, злобный сыщик Спелле, убийца и доносчик Грейпстювер, но непобедимо жизнерадостен, неудержимо весел озорной и проказливый Тиль Уленшпигель.
В литературе есть множество революционных героев, решительных, самоотверженных, суровых, непримиримых, но нет такого весёлого. Лишь Гаврош Виктора Гюго, умирающий на баррикаде с бойкой народной песенкой на устах, напоминает бурлящую задорность Уленшпигеля. Но ведь в романе В. Гюго одна сценка и только один мальчик, а здесь это целый образ, растущий на протяжении романа.
Он много пережил, бедный Тиль, он выстрадал, казалось бы, больше, чем в силах выдержать человек. Тиль не только сам прошёл через пытку, но видел, как палачи-инквизиторы пытали его любимую слабую мать, сожгли на костре его отца, душили, четвертовали, грабили его близких, знакомых. И все эти нечеловеческие испытания не сделали Тиля хмурым, злобным.
Он стал боевым, закалённым борцом, но сохранил мальчишескую бесшабашность, разудалую насмешливость, юмор и беззаботность. Герои революционной литературы воспитают в подростке соответственные доблести. Вечно юный проказник и балагур Уленшпигель покажется ему таким близким, таким сверстником.
Молодой читатель, познакомившись с романом, поймёт всю мерзость и жестокость религии. Шарль Де Костер с большим мастерством и явным отвращением описывает католичество, его служителей - от "кровавой собаки" кардинала Гранвеллы до гнусного обжоры и лицемера аббата Адриансена. С исключительной силой изображены зверства инквизиции (суд над Катлиной, сожжение Клааса, пытки Тиля, его матери и др.).
Писатель беспощадно срывает покрывала "святости" с папы, кардиналов, попов и монахов. И что особенно важно, подчёркивает связь религии с политической властью. Император Карл, нахохотавшись вдоволь над доверчивостью народа, советует своему сыну Филиппу:
" - Еретиков нужно истреблять не за то, что они изменили католической вере, а за то, что они не хотят нашей власти и борются с нами в Нидерландах. Те, кто восстают против папы с его тройной короной, - восстанут и против государя, у которого только одна корона. Уничтожай их без пощады и будь наследником их имущества. Помни, что когда ты умрёшь, эти глупцы скажут: "О, какой добрый был государь" - и горько заплачут".
Однако роман не даёт всеобъемлюще-верного представления о Нидерландской революции. Точная, яркая передача исторических подробностей, бытовых деталей, зарисовка людей и характеров уживается с неполным, однобоким и неверным пониманием тех исторических событий, из которых слагалась Нидерландская революция.
Шарль Де Костер презирал и ненавидел церковь. Он не мог мириться и с волчьей моралью капиталистического общества, но, вместе с тем, он не понимал неизбежности классовой борьбы, не понимал роли пролетариата в истории и, обращаясь к прошлому, искал в нём - в этом прошлом - оправдания своим демократическим иллюзиям. Его привлекал XVI век - эпоха юности буржуазии, когда молодая буржуазия его страны была участником героической революционной борьбы.
Де Костера манило то "единство" интересов, которое, как ему казалось, нерасторжимо связывало в XVI веке огромное большинство населения страны, которое соединяло богатых и бедных в их борьбе против иноземного владычества.
В этом мнимом единстве интересов Де Костер видел исторический пример, который можно противопоставить обществу XIX века, раздираемому внутренними противоречиями и ожесточенной классовой борьбой. Де Костер подчеркивает в романе свои симпатии к угнетённым и восставшим массам. Устами колдуньи Катлины он говорит о Нидерландах:
"Вверху кровопийцы народные, внизу - жертвы; вверху - грабители-шершни, внизу - работящие пчелы".
Но верхи и низы, "грабители-шершни" и "работящие пчелы" у Костера противостоят друг другу не как две классово враждебные силы, а как две силы, разобщённые моральными пороками.
В предпоследней главе романа перед Уленшпигелем шествуют семь зловещих теней: Высокомерие, Сладострастие, Скупость, Обжорство, Лень, Гнев и Зависть. Их значение заключается в следующем: Высокомерие - убивает людей на полях битв, в темницах и на виселицах, Сладострастие - спутница и сестра убийства, Зависть - уничтожает в зародыше благородные идеи, Жадность - превращает в золото кровь бедного труженика, Праздность - грязнит и пятнает лик земли и т. д.
Против этих моральных несовершенств, носителями которых главным образом являются богачи, попы и короли, восстаёт Де Костер. Пламя революции совершает чудесные превращения: высокомерие превращается в благородную гордость, сладострастие - в любовь, скупость - в разумную бережливость, обжорство - в аппетит, лень -в созерцательную мечтательность мудрецов и поэтов, зависть - в соревнование, гнев - в живость. Таким образом моральные проблемы заслонили для Де Костера проблемы социальные.
А между тем в основе Нидерландской революции лежали классовые противоречия. Богатому купечеству, которое вело широкую международную торговлю, представителям нарождающейся мануфактуры, торговому и земельному люду Нидерландов надо было освободить страну от феодальных пут, открыть перед буржуазией широкую дорогу капиталистического развития.
Эти задачи встречали поддержку в рядах того нидерландского дворянства, которое приспособилось к новой обстановке, научилось извлекать прибыли и сомкнулось с богатым бюргерством. Но на пути молодой нидерландской буржуазии стал деспотизм испанской монархии, деспотизм церкви, гнёт налогов, гнёт инквизиции. Тысячи феодалов и мелких рыцарей, испанских и нидерландских, разоряли и истощали страну под покровительством короля и церкви.
Де Костер понимал национальное значение борьбы против чужеземцев и церкви и одобрял её. Не понял и не оценил Де Костер движения масс, их непреклонного стремления продолжать дело своего освобождения до конца. Тысячи разорённых ремесленников, крестьян, ткачей, грузчиков, матросов сознавали ужас своего положения и ждали избавления, лучшей жизни.
Де Костер неверно расценил конечный результат революции. Тиль и Неле с высокой сторожевой башни следят, не появятся ли вновь вражеские корабли, грозящие свободе победившего народа. В последней сцене священник, злорадствуя, спешит похоронить мнимо-умершего Уленшпигеля - великого гёза. Но тщетны его надежды, напрасна радость: Уленшпигель жив.
"Разве можно, - говорит Де Костер устами Уленшпигеля, - похоронить Уленшпигеля - разум и сердце нашей матери - Фландрии?"
Эти заключительные сцены звучат апофеозом победившей "всенародной" революции.
Нидерландская революция XVI века ниспровергла господство феодализма, отстояла государственную независимость страны, но, освободив народные массы от феодального ига, она подчинила их новым властным хозяевам. В этой революции победила буржуазия, наложившая на народные массы новые цепи зависимости.
Идеализируя буржуазию в эпоху её юности, в эпоху первоцвета её культуры, Де Костер не замечал её узко-классовых интересов. Самый образ победившей революции намечен Де Костером несколькими скупыми схематическими штрихами. И это не случайно: Де Костер не мог охарактеризовать эту победу с присущим ему бытовым реализмом, иначе ему пришлось бы развенчать свой собственный идеал.
Недаром Маркс называет родившуюся после революции Нидерландскую республику - это первое буржуазное государство в Европе - "образцовой капиталистической страной".
"Народные массы Голландии, - говорит Маркс, - уже в 1648 г. более страдали от чрезмерного труда, были беднее и терпели гнёт более жестокий, чем народные массы всей остальной Европы".
Книга Де Костера сильна, как смелая и яркая картина начала буржуазной революции, как картина руководимого буржуазией всенародного восстания против феодализма, церковной реакции и чужеземных захватчиков. Но она остаётся недосказанной: массы мало получили от революции, результаты которой использовала буржуазия Нидерландов.
Однако эти недостатки лишь в известной степени умаляют достоинства романа. Среди шедевров мировой литературы он остаётся одним из самых волнующих произведений.
Сложно обстоит дело с эротикой, характерной для самого героя и других персонажей романа. Она часто выражается в смешной и наивной непристойности словечек, забавно рисующих быт и нравы. Ничего не поделаешь: сексуальные эпизоды и непристойности - вредная пища для детей.
Есть однако ряд эпизодов, где дела любовные - и в довольно острой форме - входят в композиционную структуру романа. Такова, например, гротескная и мрачная история связи безумной Катлины с её "дьяволом", рыцарем Дамманом, которого главная героиня романа Неле обрекает на пытку и казнь.
Взрослому читателю открыта ужасающая сторона этого эпизода: он знает, что Неле - дочь этого Даммана.
Приходится также умалчивать и о многочисленных любовных "грехопадениях" легкомысленного Уленшпигеля. Образ его от этого выигрывает в строгой половой морали, но теряет жизненную чёрточку в характеристике.