Древен голос былин наших русских. Он несёт предания старины, неторопливо повествуя о прошлом нашей родины. Широкими уверенными мазками рисует безыменный коллективный художник образы народной мощи. Стихийно-мощный Святогор, пахарь-богатырь Микула, могучий, всеми уважаемый Илья, Добрыня, Алёша - всё это образы, которые невозможно забыть, раз узнав их.
Былина - жанр героического эпоса, одно из значительнейших явлений в истории поэтической культуры.
Многие века складывал наш народ необычайные по своей внушительной красоте произведения, многие поколения мастеров устного слова принимали участие в выработке этих шедевров поэтического искусства.
Русский крестьянский богатырский эпос наряду с героическим элосом других народов по праву занимает почётное место в сокровищнице мирового искусства.
Мифологическая школа была единственной, которая подошла к былине как к явлению целостному и художественно полноценному. Глава мифологической школы Ф. И. Буслаев писал о былине в торжественном, почти библейском тоне, усматривая в ней "святой завет предков потомкам". Но во взглядах мифологической школы на былины было много неверного, точнее говоря, эти взгляды в целом для нас сейчас уже совершенно не приемлемы.
Позднейшие же теории (миграционная теория и "историческая школа") совершенно отрицали за былиной целостность и художественное своеобразие.
Миграционная теория отрицала национальный характер русского былевого эпоса и сводила отдельные его образцы к абстрактным сюжетным схемам, которые конечно не имеют сами по себе какой-либо художественной значимости.
Историческая школа представила былину в виде какой-то пёстрой смеси разнородных элементов и мотивов, напластований и слоёв, - в виде каких-то руин, лишь отдалённо напоминающих былое величие.
Вот как рисовал состояние русского былевого эпоса, сравнивая его с древним полуразрушенным зданием, метр , исторической школы В. Ф. Миллер:
"В этом здании,- говорил он,- жили иногда князья, пристраивая к нему терема и вышки, украшая его византийской мусией и восточными коврами. В своё время пограбили в нём половцы и татары; в своё время проживали в нём московские бояре, ночевали казаки, и наконец в кое-каких ещё обитаемых закутах устроился неприхотливый олонецкий крестьянин".
В. Ф. Миллер, "Экскурсы в области русского народного эпоса". Предисловие. Москва, 1892 г.
Понятно, что при таком толковании былевого эпоса трудно было говорить о его художественной ценности. В лучшем случае эта ценность усматривалась в отдельных приёмах былины,- в её эпитетах, в сравнениях, в её зачинах, концовках и т. п.
Этот примитивный внешне-формалистический подход к оценке художественных достоинств былины даёт себя остро чувствовать и до сего времени, как в практике учёных исследователей, так и в практике педагогов средней школы.
Фольклористы совершенно не пытались подойти к анализу произведений богатырского эпоса на основе тех же принципов, которыми мы руководствуемся при анализе произведений литературы.
В основе всего этого лежат определённые методологические предпосылки, которые восходят к буржуазной концепции истории устной поэзии и, в частности, былины. Буржуазная фольклористика, ярко представленная исторической школой, считала, что основную роль в создании ценностей устной поэзии да и культуры вообще играли господствовавшие классы, - в феодальном обществе дружина, духовенство, позднее - боярство.
С точки зрения буржуазных исследователей былевой эпос в основном возник в дружинном творчестве, передавался из поколения в поколение, затем перешёл к более позднему боярству, разрабатывался по преимуществу скоморохами и наконец попал к крестьянским сказителям, которые, по существу говоря, лишь исказили, испортили его: "На долю крестьянского периода в жизни былин нужно отнести большинство исторических искажений, анахронизмов, народных этимологии и других проявлений "перевирания" былин, что так свойственно среде, социально и хронологически отдалённой от воспеваемых былиной исторических событий" - Б. М. Соколов.
Согласно этой концепции, былины когда-то представляли собою жанр, культивировавшийся специалистами своего дела, и тогда он находился в поре своего цветения. Крестьянские сказители лишь с чужого голоса восприняли кое-какие элементы чужой поэтической техники, и только это якобы помогло им донести до нашего времени былину хотя бы в таком виде, в каком мы её застаем.
Понятно, что при такой трактовке исследователь и не задумывался над вопросом о художественном единстве былины, не пытался вскрыть её художественный метод. Всё это конечно глубоко неверно.
Фото: staryy.ru
Крестьянские сказители любовно хранят поэтическое наследие созданного их дедами и прадедами героического эпоса. Конечно не все тексты былин совершенно равноценны в художественном отношении. Но жанр надо оценивать по лучшим его образцам, а таковых немало в русском былевом эпосе.
Огромная часть былинных текстов представляет собою полноценные художественные произведения, отличающиеся высоким мастерством композиции, высокой техникой поэтического языка. Только правильно поняв принцип отражения действительности в былине, только раскрыв художественный метод её, осознав всю совокупность художественных средств былины как целостную систему, определённую этим методом, мы сможем дать достойную этих памятников искусства оценку.
Богатырская былина - крестьянский героический эпос. Надо уметь показать это.
Былина представляет собою широкое эпическое полотно, в котором крестьянство отражает феодальную действительность, даёт своё понимание соотношения основных социальных сил в этой действительности. Смутно осознавая своё историческое значение, свою неизбывную трудовую мощь, крестьянство отводит для себя в этой системе общественных отношений основное место.
Князь и бояре бессильны справиться с какими бы то ни было трудностями без помощи крестьянства. Только богатырь-крестьянин может обезопасить страну от нашествия внешних врагов, может - обезвредить преступные элементы, нарушающие безопасность внутри страны.
В свете такого понимания дана расстановка всех персонажей в былине.
В существующей фольклористической литературе можно нередко встретить утверждение, что былина прославляет господствовавший при феодализме класс - князей, дружинников. Это вредное заблуждение. Едва ли можно найти былину, которая бы прославляла князя как такового. Былинный князь Владимир является композиционным, центром фабул, развертываемых в богатырских былинах. Но он никогда не даётся былиной как герой: он всегда пассивная фигура, он совершенно лишён достоинств храбрости и могущества.
Фото: staryy.ru
Когда в Киеве появляются враги, когда вражеский богатырь-насильник начинает бесчинствовать в княжеских палатах белокаменных, князь только сидит и льёт слезы, не умея справиться с противником; так, например, когда Калин-царь посылает к князю Владимиру со своим посланцем "ярлыки скорописчатые", в которых угрожает взять Киев-град, -
Владимир-князь запечалился.
А наскоре ярлыки распечатывал и
просматривал,
Глядючи в ярлыки - заплакал свет.
Князь всегда нуждается в посторонней помощи, которую и оказывает ему богатырь. Даже тогда, когда князь гневается, он лишён своей авторитетности: он всегда гневается несправедливо и невпопад, а когда подходят к Киеву враги, всегда принуждён раскаиваться в своём несправедливом гневе. Так обрисован в былине князь.
Столь же бессильными, как князь Владимир, оказываются и его бояре. Когда Соловей-Разбойник заложил дорогу прямоезжую из Чернигова в Киев, ни сам князь, ни его бояре ничего не могли предпринять. Они не могли себе даже представить, что с Соловьём-Разбойником кто-нибудь может справиться, и потому князь Владимир даже и не верит сообщению Ильи о его победе над Соловьём-Разбойником. Когда же
Засвистел соловей по-соловьиному.
Оглушил он в Киеве князей и бояр;
Зашипел злодей по-змеиному,
Он в третье зрявкает по-туриному;
А князи и бояре испужалися,
На корачках по двору наползалися...
И накурил он беды несносные:
Гостинны кони с дворе
разбежалися -
И Владимир-князь едва жив стоит,
Со душой княгиней Апраксеевной
Говорил тут ласковой
Владимир-князь:
"А и ты гой еси, Илья Муромец,
сын Иванович!
Уйми ты Соловья-Разбойника:
А и эта шутка наш не надобна".
Отношение к боярам в былине вообще более или менее отрицательное, а иногда и резко враждебное; так, например, в былине о Василии Игнатьевиче ряд богатырей отказываются защищать Владимира, говоря:
"Уж ты, батюшка, солнышко
Владимир-князь!
Ты не с нами думу думаешь,
с боярами,
Могут они тебе способствовать".
Но бояре "способствовать" не могут, и князя выручает Василий Игнатьевич. В этой же былине бояре называются толстобрюхими, они подговаривают князя не выполнять просьбы Василия Игнатьевича, и в конце концов Василий перебивает бояр.
Таким образом единственной силой, способной оградить страну от врагов, защитить её национальную независимость, являются богатыри.
Обычнее всего богатырь приезжает к князю со стороны. Богатырь - крестьянский сын или старый казак. Неслучайно излюбленным богатырём в русском былевом эпосе является Илья Муромец. В нём ярче всего воплощены черты богатыря-крестьянина. Однако и на других богатырей былина смотрит глазами крестьянства. Положительные герои былины воплощают идеалы крестьянства, все они защитники слабых и обиженных, борцы против поработителей и насильников.
Былина совершенно лишена тех агрессивных мотивов, которые столь характерны для дружинного творчества. Богатырь - герой былины - никогда первым не нападает, он только защищает страну от насильников, которые нападают на Русь, оскорбляют жён и девиц, "сиротят малых детушек", начинают бесчинствовать в палатах белокаменных.
Если богатырь и защищает князя, то, с одной стороны, потому, что князь сам слаб, а с другой стороны, потому, что он символизирует вообще "святую Русь". Порою даже сам богатырь подчёркивает, что служит он народу, а не Владимиру как таковому.
Так, в былине "Илья Муромец и голи кабацкие" Илья, соглашаясь по просьбе княгини Апраксии выйти из погреба, куда его засадил князь Владимир, и защитить страну от врагов, говорит:
"Ай же ты честная княгиня вдовица
Апраксия!
Я иду служить за веру христианскую,
И за землю российскую,
Да и за стольние Киев-град,
За вдов, за сирот, за бедных людей
И за тебя, молодую княгиню
Апраксию,
А для собаки-то князя Владимира
Да не вышел бы я вон из погреба".
Фото: staryy.ru
Так же мотивирует Илья Муромец и свою расправу с Соловьём-Разбойником.
Ехал Илья в раздольице чисто
поле,
Срубил Соловью буйну голову,
Рубил ему головку, выговаривал:
"Полно-тко тобе слезить отцов,
матерей,
Полно-тко вдовить жён молодыих,
Полно спущать сиротать малых
детушек.
Такова роль богатырей в событиях, развёртываемых былиной. Богатыри - носители мощи народной и являются основой благополучия государства и во время мира и во время войны. Вот почему даже мирный богатырь пахарь Микула Селянинович показывается в сопоставлении с князем Вольгой Святославовичем, явно торжествующим над последним: вся дружина Святославова не могла выдернуть из земли сошки Микулиной, а сам Микула
На своей ли кобыле соловенькой
Приехал ко сошке кленовенькой,
Он брал-то ведь сошку одной рукой,
Сошку из земли он повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул,
Бросил сошку за ракитов куст.
Когда Вольга и Микула поехали, - первый на своём княжеском коне, а второй на своей крестьянской кобыле соловенькой, - опять Вольга оказывается посрамлённым:
А тут сели на добрых коней,
поехали.
Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у неё да завивается.
У оратая кобыла ступью пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
, У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.
Тут Вольга стал да он покрикивать,
Колпаком он стал да ведь
помахивать.
"Ты постой-ко ведь, оратай-
оратаюшко!
Как бы этая кобыла коньком бы
была,
За этую кобылу пятьсот бы дали".
Тут проговорил оратай-оратаюшко:
"Ай же глупый ты Вольга
Святославович!
Я купил эту кобылу
жеребёночком,
Жеребёночком да из-под матушки,
Заплатил за кобылу пятьсот рублей.
Как бы этая кобыла коньком бы
была,
За этую кобылу цены не было бы!"
Под этим углом зрения показаны в былине и все те события, которые получили в ней более или менее явное отражение. Основной темой русского богатырского эпоса по понятным причинам стала тема борьбы Руси с татарами.
Последние почти вытеснили представление о других врагах. В былине находим отзвуки битвы на Калке, нашествия Батыя, Мамаева побоища, столкновений Руси с Литвой и т. д.
Было бы однако наивным значение и ценность былины видеть в повествовании об отдельных событиях. В образах её получают широко обобщённые отражения большие исторические процессы, целые циклы исторических фактов, и основной смысл былины конечно не в изложении отдельных событий, а в художественно-типическом отражении их в образах, зачастую включающих черты различных конкретных фактов.
Именно при таком взгляде на былину и может быть уяснена вся её художественно-познавательная ценность. Конечно нельзя смотреть на былину как на источник точных сведений об отдельных исторических фактах. Точное знание об отдельных конкретных моментах борьбы Руси с татарами, об отдельных исторических лицах мы черпаем, разумеется, не из былины.
Но и не в этой плоскости лежит ценность былины. В былевом эпосе мы находим конечно отражение исторических фактов, но от отдельных событий отвлечены наиболее общие, типические моменты, взяты основные линии исторического процесса, основные линии социальных отношений феодальной эпохи. Образы былины имеют отношение к целому ряду однородных явлений и событий.
Так, едва ли можно в образе князя Владимира усматривать отражение только фигуры киевского князя Владимира Святославовича X-XI веков. Фигура князя Владимира - лишь отправной пункт для этого образа. В дальнейшем же образ былинного князя Владимира приобрёл общетипическое значение. То же надо сказать о таких образах, как Калин-царь, Скурла-царь, Батыга и др.
Намекая на те или иные события или лица, все эти образы имеют несомненно общетипическое значение, и потому-то так близки друг к другу эти образы вражеских богатырей.
Всё это не исключает интереса раскрытия связей между былинами и отдельными историческими событиями, но никогда не следует забывать о том, что ценность былинного образа не в показе отдельного факта или исторического лица, а в широком художественном обобщении.
При ином понимании былина казалась бы сплошным и произвольным вымыслом. На самом же деле вымысел былины в основном представляет собою не более чем результат художественной схематизации явлений, известной упрощённости и своеобразной типизации исторических фактов.
Фантастика былины лишена ирреальности и отнюдь не исключает реалистичности всего художественного метода былины в целом. В основном она сводится к гиперболе. Она не только не исключает материальности действительной жизни, но, наоборот, лишь подчёркивает и преувеличивает её.
Так, фантастичность образов богатырей и их врагов сводится лишь к преувеличению их силы и мощности: палица у богатыря "во сто пуд", но, играя, он подкидывает её "пониже облака ходячего, повыше леса стоячего". Конь богатырский "с горы на гору перескакивает, с холмы на холму перемахивает, мелки реченьки, озерки между ног спущат". Если спит богатырь, то уж сразу "трое суточек" и т. д.
Но этот приём гиперболизации отнюдь не направлен к искажению действительности: он глубоко идейно осмыслен и художественно действенен, он как нельзя более отвечает самому жанру былины как героического эпоса. Гипербола придаёт образам былины необычайную внушительность, она придаёт им
величественные очертания, делает их монументальными. В монументализме образов - художественная специфика крестьянского былевого эпоса и своеобразная эстетическая ценность его.
Образы богатырей даны в большом плане широких эпических полотен, их масштабы отвечают масштабам отражаемых событий, широким границам охватываемых эпох. И самый гиперболизм их по существу глубоко исторически оправдан.
Фото: staryy.ru
В образах могущественных богатырей крестьянство воплотило ощущение своей собственной трудовой мощи, своей неиссякаемой творческой силы, которая была лишь скована цепями феодального гнёта и эксплуатации. В условиях феодального общества крестьянство не могло победить своих вековечных врагов. Но и в условиях феодализма крестьянство никогда не было классом, обречённым на гибель, и ему как трудовому классу было "как бы свойственно сознание его бессмертия" (Горький).
Вот это здоровое жизненное начало, это полнокровное бодрое восприятие действительности и обусловило возможность создания крестьянством своего героического эпоса. Гиперболизм былинных образов оказывается в этом смысле вполне отвечающим реальной мощи трудовых народных масс, их объективному историческому значению.
Потому-то фантастичность былины отнюдь не исключает её реализма, хотя это - реализм особого рода, реализм, естественно ограниченный условиями социального бытия крестьянства того времени. Этот монументализм былины, эта мощность богатырских образов и обусловливает высокую эстетическую ценность крестьянского героического эпоса, а вместе с тем определяет и всю систему художественных средств былины.
Поэтика былины по характеру своих художественных средств едина с поэтикой других жанров старинной крестьянской поэзии. Ее поэтические приёмы выработаны веками коллективного творчества крестьянства, они отличаются большой устойчивостью, традиционностью, а вместе с тем и точной выверенностью в своей художественно обобщающей силе и эстетической действенности.
Но если в лирической песне традиционная поэтика отвечает задачам отражения наиболее общезначимых характерных жизненных ситуаций и черт, если в фантастической сказке эта поэтика отвечает задаче словесно-композиционного орнаментирования чудесных образов сказочного мира, то в былине устойчивые чеканные поэтические формулы и выражения как нельзя более соответствуют монументальному характеру эпических образов.
Монументальный образ былины не требует индивидуализации отдельных подробностей, он складывается из больших скульптурных масс, отдельные элементы которых могут повторяться в различных былинах, для различных персонажей. Образ былины лапидарен и внушителен, он дан широкими яркими мазками.
Но вместе с тем из сходных элементов художник, обладающий мастерством лаконизма, умеет складывать индивидуально различные образы.
Формулы седлания коней богатырями, стрельбы из лука, входа в палаты белокаменные, богатырской поездки на коне и т. п. могут быть почти одинаковыми в былинах о разных богатырях. И вместе с тем мы не спутаем богатырей друг с другом, каждый из них отличается своим особым характером, своей индивидуальной физиономией.
По-разному комбинируя сходные элементы, художник кроме того прибавляет к ним несколько индивидуализирующих штрихов, ставит образы в несколько различные соотношения и ситуации, и вот перед нами целая галлерея разнообразных персонажей и фабул.
Сказанное не исключает, а, наоборот, предполагает максимальную отделку художественных деталей: только при этом условии, только путём мастерской шлифовки каждого штриха, каждой черты художественного образа художник достигает того огромного лаконизма, при котором становится возможным в немногом сказать многое, при повторяющихся отдельных элементах создавать различные художественные целые.
Этот общий характер поэтики былины проявляется во всех её сторонах, начиная с построения сюжета и кончая стилистикой. Сюжетное построение богатырских былин в своей общей структуре очень часто бывает сходным. Оно обычно традиционно. В начале недооцениваемый герой через ряд подвигов приходит к апофеозу.
Такое построение сюжета отвечает, понятно, общей идейной направленности былины, утверждая мощность богатыря, воплощающего силу народную. При значительном различии фабул мы находим такое построение и в былине "Добрыня и Змей", и в былине "Алеша и Тугарин", и в былине "Илья Муромец и Соловей-Разбойник", и в былине "Илья и Идолище", и в длинном ряде других богатырских былин.
Фото: staryy.ru
Чаще всего отдельные компоненты сюжета отвечают этой основной линии развития действия в былине. Каждого из богатырей другие персонажи предупреждают о непобедимости вражеской силы, каждый из этих богатырей, вопреки предупреждению, вступает с противником в бой и побеждает его.
Очень часто окружающие персонажи не верят этой победе до самого последнего момента, но тем сильнее конечное торжество героя.
При описании враждебной силы чаще всего даётся максимальная гиперболичность, и поэтому победа богатыря выглядит наиболее неожиданной и эффектной. Так, например, замечательно описание несметности силы Калина-царя, подступающего к Киеву:
Не дошед он до Киева за семь вёрст,
Становился Калин у быстра Днепра,
Сбиралося с ним силы на сто вёрст,
Во все те четыре стороны.
Зачем мать сыра земля не погнётся?
Зачем не расступится?
А от пару было от конного,
А и месяц, солнце померкнуло,
Не видать луча света белого...
Однако Илья успешно расправляется с этой несметной вражеской силой, убивает Калина-царя, перебивает много врагов, а остальные в страхе разбегаются.
Всё же, несмотря на сходство в развитии сюжета, каждая самостоятельная эпическая фабула отличается известным своеобразием. Если былина о Калине-царе даёт особенно ощутимый отголосок исторического факта нашествия татар, то, например, былина о Добрыне и Змее носит более сказочный характер, а былина о Вольге и Микуле развёртывает действие почти что в бытовой для крестьянина обстановке.
Такой же общностью и устойчивостью отличаются композиционные средства былины. В каждой былине мы найдём повторяющиеся общие места, в каждой былине используются традиционные стилистические приёмы.
Былинная поэтика обладает чрезвычайно разработанной композиционно-стилистической техникой. Характерны зачины и концовки былин, часто отличающиеся высокой художественностью. Вот, например, один из знаменитых былинных запевов, широкими пространственными образами хорошо подготовляющий внимание слушателя к восприятию спокойного, но значительного эпического повествования:
Из-под белыя берёзы кудраватые,
Из-под чудна креста Леванидова,
Из-под святых мощей из-под
Борисовых,
Из-под белого латыря-каменя
Тут повышла-повышла-повыбежала.
Выбегала-вылегала матка Волга-река,
Широка матка Волга под Казань
прошла,
Пошире того она ручьёв пожрала,
Давала плёса она Далинские,
А горы-долы Сорочинские,
А место-то шла она три тысячи,
А выпала Волга в море Черное,
Да устьев пустила ровно семьдесят.
Широк перевоз да под Новым-
Градом.
Всё это, братцы, не сказочка,
А всё это, братцы, прибауточка.
Теперь-то Добрынюшке зачин
пошёл.
Очень часто заканчивается былина концовкой, как бы подводящей итог развязке былины или подчёркивающей значительность её содержания:
А тут Соловью ему и славу поют,
Ай славу поют ему век по-веку...
Или:
То старина, то и деянье,
Как бы синему морю на утишенье,
А быстрым рекам слава до моря,
Как бы добрым людям
на послушанье,
Молодым молодцам на перениманье,
Ещё нам, весёлым молодцам,
на потешенье,
Сидючи в беседе смиренные,
Испиваючи мёд, зелено-вино...
Тексты былин изобилуют разного рода художественными повторами, постоянными эпитетами, традиционными сравнениями и параллелизмами. Все эти средства отличаются большой устойчивостью, все они соответствуют неторопливому спокойно-эпическому тону богатырской былины. Былина любит повторение одного и того же слова или одного и того же корня, благодаря чему усиливается действенность образа:
Под Черниговым силушки черным
черно,
Черным черно, как черна ворона.
Нередко вторая половина стиха повторяется в качестве первой половины следующего:
Прямоезжая дороженька заколодила,
Заколодила дорожка, замуравила.
Былина знает разнообразные приёмы анафоры, синтаксического параллелизма И т. п.
Серый зверь тут не прорыскиват,
Чёрный ворон не пролетыват;
Как у тоя у Грязи у Чёрныя,
У тоя у берёзы у покляпыя,
У славного креста у Леванидова.
У славненькой у речки у Смородинки.
Все эти композиционно-стилистические средства, как видим, глубоко связаны между собою и оправданы общим художественным методом былины. Хороший сказитель, обладая своей индивидуальной физиономией, умеет проявить своеобразие, не нарушая этого общего художественного метода былины, который выработан крестьянством на протяжении целого ряда веков.
В целом былина представляет собою жанр, отличающийся высокими художественными достоинствами, совершенно своеобразный среди прочих жанров древней литературы и устной поэзии.
Абсолютно необоснованными поэтому представляются какие бы то ни было разговоры о том, что былина как крестьянский жанр не самостоятельна, что крестьянские сказители лишь хранители, но не создатели эпоса.
Былина раскрывается как крестьянское творчество, и вся художественная организация определена её крестьянской природой. Лучшие образцы былин - положительно шедевры мировой поэзии. Это обязывает нас всесторонне использовать наш богатырский эпос как ценнейшее поэтическое наследие прошлого.