Для человека естественна ненависть к страданию и стремление к наслаждению, поэтому и нравственность человека — это утонченный эгоизм, разумно понятый «интерес» одного лица. Сам по себе природный эгоизм не несет зла; страсти человека являются лишь различными проявлениями себялюбия. Этические оценки возникают тогда, когда о поведении человека судят ему подобные.
Это поведение может быть добродетельным, когда человек поступает во благо другому, и порочным — когда он поступает ему во вред. Но человек заинтересован в том, чтобы поступать добродетельно — такие поступки ему на пользу. Для того чтобы обуздать природное себялюбие, человек прибегает к помощи разума. Вслед за Декартом Ларошфуко призывает к разумному контролю над страстями. Такова идеальная организация человеческого поведения.
Ларошфуко говорит и о роли государственного законодательства, общественных норм, которые могут вызвать к жизни хорошие и дурные наклонности человека. Он убежден, что абсолютная форма правления пестует людские пороки: деспотизм развратил природные инстинкты, принудил человека к бунту.
Ларошфуко был убежденным классицистом. Почти каждый афоризм можно сопоставить с конкретным фактом или лицом, но он, используя принцип обобщения, рисовал типы, выводил общие закономерности, отказываясь от случайных наблюдений в пользу абстрактных законов. Афоризмы Ларошфуко отличаются краткостью, ясностью и большой убедительностью.
Жан Лабрюйер (1645—1696) оставил потомству одну-единственную книгу «Характеры, или Нравы этого века» (1688). Обратившись к сочинению Теофраста как к образцу, в первом издании Лабрюйер к переводу прибавил 418 характеров, написанных им самим. В каждом последующем издании, а при жизни Лабрюйера их было девять, он увеличивал оригинальную часть (в последнем издании характеров, написанных Лабрюйером, было уже 1120).
И хотя Теофраст всегда оставался для французского моралиста непререкаемым авторитетом (он прославил его и в своей речи при приеме во Французскую Академию), Лабрюйер значительно усложнил манеру древнего грека: он не только рисует внутреннюю сущность человека, но и обнаруживает причины пороков и слабостей людей.
Лабрюйер показывает, что характеры людей — это не самодовлеющие разновидности человеческой породы, а результат воздействия па человека социальной среды.
В «Характерах» изображены различные слои и типы парижского и провинциального общества времен Людовика XIV. Разделив книгу на главы «Двор», «Город», «Государь», «Вельможи» и т. д., Лабрюйер строит ее композицию в соответствии с внутренней классификацией портретов (ханжи, скупцы, сплетники, болтуны, льстецы, а также придворные, банкиры, ростовщики, монахи, буржуа, куртизанки и т. д.). Критерием для анализа автору служит социальная принадлежность человека.
Из конкретного и индивидуального многообразия Лабрюйер выводит типичные, наиболее общие закономерности. Его герои живые люди, изучая книгу, можно изучить всю жизнь Франции второй половины XVII в. Наряду с образами, характерными для «двора» (чванливый аристократ, льстец, хвастун, наглец, болтун, франт) и «города» (мещанин во дворянстве, угодливый чиновник, врач-шарлатан, пройдоха-торговец, денежный туз), Лабрюйер рисует положение крестьянина, в котором едва можно узнать человека: он погибает от голода, холода, непосильного труда, избавляя других от необходимости работать. Эти страницы были настоящим обвинительным актом существующему строю. Писатель видел, что социальное зло существует, его причина кроется в сословном и имущественном неравенстве и показал, насколько губительна власть денег, возможность все продать и купить.
Осуждая принятые в обществе его времени установления, Лабрюйер противопоставляет им свой положительный идеал — рационально устроенное государство, во главе которого стоит разумный добродетельный правитель. Рисуя в главе «О государе» утопический образ короля, он выступает против произвола и тирании Людовика XIV, показывает пропасть, к которой подошел абсолютизм.
Лабрюйер, последний великий классицист XVII ст., в своей книге причудливо сочетая разные жанры (портрет, максима, моральное нравоучение, диалог, новелла, сатира), следует строгой логике, подчиняет свои наблюдения общей идее, создает типичные характеры.
В 80-х гг. XVII в. возник знаменитый спор «древних» и «новых», серьезная литературная полемика, инициатором которой стал Шарль Перро (1628—1703), автор всем хорошо известных волшебных сказок. В своей поэме «Век Людовика Великого» (1687) и теоретическом диалоге-манифесте «Параллели между древними и новыми авторами» (1688—1697) он отрицает приоритет античного искусства и принцип подражания древним, утверждая, что искусство его времени более значимо, ибо оно основано на большем знании природы и ее закономерностей в результате прогресса, свойственного человечеству. Спор этот продолжался и в следующем столетии и был не только свидетельством кризиса эстетики классицизма. Он способствовал формированию мировоззрения Просвещения, ибо обсуждал общефилософскую проблему назначения искусства и прогресса человеческой культуры.