В моей голове давно крутится один проект. Нечто вроде личной антологии — собрания текстов, которые не просто тронули, а переписали меня. Художественных книг и рассказов, после которых ты уже не можешь дышать по-старому, смотришь на мир через новую, только что прорезавшуюся линзу. Это не просто список любимого — это карта внутренних земель, локация тех глубин, куда меня затянуло течением чужих слов. Иногда мне кажется, что я сам состою из этих прочитанных и впитавшихся в плоть страниц. Что мой внутренний голос — эхо множества голосов, хор авторов, спорящих и соглашающихся друг с другом у меня в грудной клетке. И этот проект — попытка их расслышать, разобрать по партиям, понять, как именно они сложились в ту мелодию, что звучит во мне сегодня.

История о мужчине, который, спасая отца-альпиниста на опасном перевале, вынужден столкнуться с бурей не только в горах, но и внутри себя, чтобы преодолеть годы молчания и обиды.

Полуженщина полукошка Бредёт по дорожке. Кружиться ветрами. Горюет снегами. Колдует над тазом Своими волосами. Исходит экстазом. Соблазняет голосами.

Москва — это облако. Деревня — колодец. В облаке живут алгоритмы.В колодце — дед. Он не обрабатывает запросы.Он зашивает раны. Не отправляет уведомления — шепчет голосом твоего отца. Он слышит, как течёт крыша его цифрового черепа, и единственный способ починить её — создать в деревне новую легенду. Это не киберпанк.Это — колодезный панк. История о последнем аналоговом боге цифровой эпохи.

Перед нами разворачивается насыщенная событиями и внутренними противоречиями жизнь мастера, чья страсть к искусству соседствовала с мучительным душевным разладом.

Ключ они нашли в дождливый субботний вечер, когда скука прогнала их даже от сериалов. Идея разобрать антресоль в прихожей витала в воздухе года два, но руки доходили только до того, чтобы забросить на нее очередную коробку с ненужным, но вдруг «еще может пригодится».

Она была одна в бархатной коробке. Единственная, торжественная, завернутая в темно-бордовую фольгированную рубашку. Её аромат — обещание горького какао и пьяной вишни — витал в комнате призраком былой роскоши.

Этот дневник мне передал знакомый бомж Коля, мой давний приятель. Он нашёл его в соседнем дворе, в мусорном баке. Предлагаю эту удивительную рукопись вашему вниманию.

У гусеницы-дочки Раздолие в лесу: Ест сладкие листочки И вволю пьёт росу. Вольготно ей живётся! Как сладостно дремать На листике под солнцем — Такая благодать!

В нотах вечной тишины живёт и жертва, и каратель, Поэт, учёный, гробовщик, трус, и лётчик-испытатель, Лжец, праведник, игрок, летописец – почтальон-писатель, Безбожник, священник, атеист, романтик – гений-изобретатель;

Мария работала в медицинском центре в областной столице, и среди ее знакомых были разные врачи: начиная от терапевтов и заканчивая акушером из перинатального центра.

Но однажды случилось непоправимое. У самого младшего в нашей компании, у карапуза по кличке Полосатый (потому что ходил в тельняшке, ему ее отец откуда-то привез), пропало главное сокровище — настоящая фронтовая гильза от снаряда, доставшаяся тому от деда-фронтовика.

Но бабушка ошиблась – следующим утром ( а это была суббота, и на работу бабушке было не нужно), их странный знакомый снова пришел. Выглядел он немного опрятнее.

Он с нескрываемым интересом наблюдал за девушкой и ее собакой, по его взгляду и улыбке невозможно было определить, насколько его завораживали золотистые локоны юной хозяйки веселого пса. Шаги девушки были грациозными и легкими, и мужчина не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Он наслаждался тем, какой радостью светились ее глаза, когда она играла с собакой.

Ему оставили его звание. Он вспомнил все эти годы, просматривая записи: вот он шагает по служебной лестнице, преодолевая трудности, а потом вокруг него рушится мир. Когда Соколов надел форму первый раз, он так гордился, что ему казалось, будто не он стал частью системы, а она стала его домом. Он защищал людей, многие из его коллег стали его настоящими друзьями, ради других он рисковал жизнью. Теперь этот важный этап его жизни завершен.