Вдруг чьи-то руки стали срывать сзади веревки, которыми девушка была привязана к столбу, она стала падать, ее подхватили, и Алесса без сил прижалась щекой к жесткой, но теплой шерсти. Она почувствовала, что ее несли, ей стало невыразимо хорошо от этого плавного покачивания и тепла огромного мохнатого тела, медленно отогревающего ее от февральского холода. Сознание Алессы уплыло в неведомую даль, и темнота поглотила ее.