Фёдор шагал по тропинке через рощу, и ему казалось, что прошла вечность со вчерашнего дня. Накануне он шёл, не торопясь, вдыхая полной грудью свежий мартовский воздух, наслаждаясь ветром, закатом, красками просыпающегося леса. Сейчас он не замечал ни луж, по которым ступал, ни расстeгнутой верхней пуговицы пальто. Его принeс ему Семён, сказав, что в кафтане сегодня холодно.
Вот и ствол дерева, на котором сидела вчера Джафранка. Фёдор пошёл медленнее, восстанавливая дыхание. «Негоже барину так бежать. Что я, мальчишка какой-то?» Он вышел на луг и внизу, под пригорком, увидел цыганские кибитки и шатры. Вдруг его и правда пробрал страх — как тогда, на ярмарке в детстве. Что он здесь делает? Что за сила тянет его к людям, таким далёким от всей его привычной жизни?
Однако, думая это, Фёдор сам не заметил, как спустился с пригорка. Табор оказался гораздо ближе, чем он себе представлял. Его уже заметили трое мужчин, сидевших у костра, и назад дороги не было. Фёдор остановился в нескольких шагах от цыган и, собравшись с духом, произнёс:
— Здравствуйте, люди добрые.
— Здорово, барин, — сказал один цыган в красной куртке, — с чем пожаловал?
— Хочу увидеть Джафранку.
Все трое воззрились на него, как по команде.
— А она тебя звала?
— Нет, — Фёдор немного замялся и, чтобы самого себя подбодрить, решил пошутить: — А к ней, что, только по записи приходят?
— К ней только по надобности приходят, — серьёзно сказал другой, одетый в чёрную жилетку, подбитую мехом, и подпоясанный синим кушаком. — А к остальным приходит она, если посчитает нужным. Чтобы о судьбе рассказать.
— А мне она сказала, что не гадает.
— Ишь ты, когда это она успела тебе такое сказать? — тот, что в красной куртке, подбросил веток в огонь. — Хотя это верно: она не гадает. Она судьбу предсказывает. Это не одно и то же. Но предсказывает она только тому, кому сочтeт необходимым.
Фёдор ожидал чего угодно: что его или прогонят, или не захотят разговаривать, или скажут, что нет здесь никакой Джафранки. Но он не ожидал, что та райская птичка, которую он встретил вчера, вся такая яркая и загадочная, окажется в таборе столь важной и уважаемой личностью. Он больше не знал, что сказать, и собрался было уходить, но тут один из шатров распахнулся, и из него вышла Джафранка, кутаясь в фиолетовую вязаную шаль.
Цыганка сразу увидела Фёдора и пошла к нему, улыбаясь.
— Смотрите, кто к нам пожаловал, сам батюшка барин! Что же ты, барин, никак в роще заплутал? До заката ещё далеко.
Джафранка начала ходить вокруг костра, покачивая бёдрами, и, казалось, насмехалась над Фёдором. Мужчины тоже заулыбались, наслаждаясь сценой. Фёдор решил принять игру, чтобы не быть предметом насмешек цыган.
— А я на своей земле — где хочу, там и гуляю. Не хочешь ли прогуляться со мной?
— Отчего ж не прогуляться с таким красавцем? — Джафранка ещё раз обошла костeр и сидевших вокруг него мужчин, пританцовывая, из-за чего насмешки переросли в дружный хохот. Затем стала подниматься по пригорку к роще, оглядываясь на Фёдора и улыбаясь. Фёдор пошёл за ней, не обращая внимания на улюлюканье, доносившееся от костра, прибавляя шаг, чтобы догнать девушку.
Они вошли в рощу и зашагали по тропинке.
— А скажи-ка мне, барин, хороша ли барская жизнь? — заговорила Джафранка своим обычным, слегка насмешливым тоном. — Чем ты занимаешься целыми днями, если не смотришь на закат и не разыскиваешь едва знакомых цыганок по таборам? Не скучно тебе так жить, барин?
— Зови меня Фёдор.
— Фёдор, — повторила Джафранка. — Звучное у тебя имя. Так что ты любишь делать, Фёдор?
— Читать люблю. У меня в усадьбе хорошая библиотека, доставшаяся мне от отца. Осенью охоту люблю. Зайцев, уток стреляю.
Девушка перестала улыбаться.
— Нехорошо зверей убивать. Что они тебе сделали?
— Так зайцев в наших краях много, они всю капусту в деревне у баб на огородах погрызли.
— А что бы ты делал на месте зайца, если бы у тебя не было ни дома, ни денег, а есть хотелось? Тебе что, капусты жалко? — Джафранка развернулась к нему и посмотрела прямо в глаза серьёзным взглядом.
Фёдор не нашёл, что ответить. Эта девушка, такая разная и непредсказуемая, не переставала удивлять его. Меньше чем за сутки их знакомства она уже несколько раз поставила его в неловкое положение.
— Ладно, барин, вот и усадьба твоя, иди-ка ты домой, — цыганка закуталась в шаль по самый нос, только огромные чёрные глаза смотрели на Фёдора в упор, уже без улыбки, задумчиво и изучающе. Потом сделала шаг назад. — А зайцев больше не стреляй.
Она развернулась и зашагала назад в рощу.
— Давай встретимся завтра на этом же месте, — прокричал ей вслед Фёдор, но девушка не ответила и не обернулась. Он постоял немного, глядя на удаляющуюся фигурку, и вернулся домой, к великому облегчению Семёна, который уже три раза выходил на крыльцо с накинутым на плечи тулупом.
***
Фёдору снилось, будто он, ещё маленький мальчик, в новом шерстяном сюртучке, в лакированных туфлях, надетых на белые гольфы, стоит с матерью и отцом в церкви. У него первое причастие, и он очень волнуется. Федя совсем забыл, чему его учила мать, что он должен говорить и делать. И боится, что священник рассердится на него за рассеянность.
И точно, священник открывает рот и громоподобно что-то спрашивает у маленького Фёдора, но тот слышит только раскатистый звук его голоса и не разбирает слов. Священник продолжает греметь всё сильней и сильней. В двери церкви начинает кто-то стучать, как будто требует, чтобы Фёдор вышел и не задерживал службу, если не знает, что надо делать. Священник гремит, в дверь стучат, а Фёдор начинает задыхаться от волнения и страха.
Проснувшись и подскочив на кровати, тяжело дыша, он понял, что все звуки из его сна оказались реальностью. За окном надвигалась буря, самая ранняя в это время года на его памяти. Ветер бросал в окно мелкие веточки клeнов, растущих рядом с домом, молнии сверкали почти непрерывно, а раскаты грома заглушали стук в дверь и звон колокольчика. Не понимая ещё толком, что происходит, Фёдор выскочил в коридор в нижней рубашке и кальсонах.
По дому уже забегали проснувшиеся слуги, Семён, тоже во всем исподнем, кричал у запертой входной двери:
— Кого нечистый носит по ночам?
— Барина позови, — ответил снаружи женский голос, заглушeнный ветром и раскатами грома.
Семён приоткрыл немного дверь, глаза его расширились от удивления:
— Да ты что, ошалела совсем? Ступай прочь, пока я собак не спустил! Барин спит!
— Позови, тебе говорю! Иначе беда случится!
Фёдор уже спускался по лестнице, накинув на плечи первое попавшееся, что нашёл в темноте.
— Кто там, Семён?
— Да цыганка какая-то, Фёдор Аркадьевич! Ведь это ж надо столько наглости набраться — к барину ночью в дом заявиться!
— Цыганка? Ну-ка отойди.
Фёдор отстранил Семёна и открыл дверь. Джафранка, кутаясь в шаль с головой, стояла, дрожа от ночной свежести, и порывы ветра трепали полы её лёгкого пальтишка.
— Джафранка! Что случилось?
— Фёдор, дом у околицы, — она тяжело дышала, видимо, от быстрого бега, от долгого стука в дверь, от волнения. — Выведи людей… Скорей… Надо торопиться…
— Погоди, погоди. Ничего не понимаю. — Фёдор открыл шире дверь и хотел пригласить её войти. — О чём ты говоришь, какой дом? Ты входи, дрожишь вся. Да что случилось-то?
— Дом у околицы, Фёдор! Пойдём скорей, надо вывести людей! — продолжала твердить девушка.
Фёдор вспомнил разговор с цыганами у костра. «Джафранка сама приходит к нуждающимся, и только тогда, когда посчитает необходимым». Дом у околицы. Это дом Степана, садовника. Он живёт там с женой Серафимой и двумя маленькими детишками. Фёдор отступил на шаг:
— Входи. Дай мне минуту, я оденусь.
Уже взбегая вверх по лестнице, прокричал Семёну:
— Семён, одевайся. Никодима-кузнеца разбуди. Ждите меня во дворе.
Десять минут спустя непрерывные вспышки молний освещали четыре фигуры, бегущие по ночной Сосновке к дому садовника Степана, который часто помогал Семёну ухаживать за парком вокруг барской усадьбы. Иногда они пробирались огородами, чтобы сократить путь. Впереди бежали двое мужчин, сзади — Фёдор и едва поспевавшая за ними Джафранка. Добежав до дома, Никодим принялся стучать. Вспыхнул свет, открылась дверь, люди с испуганными заспанными лицами слушали сбивчивые объяснения странной компании, заявившейся ночью к деревенской семье.
Потом дверь распахнулась, все ввалились внутрь, Джафранка стала помогать Серафиме одевать спящих детей, заворачивать их в одеяла, выносить наружу, подальше от дома. Степан оделся и с остальными мужчинами, похватав какую попало утварь, выскочил вслед за женщинами.
Бежали прямо через огород, в поле. Запыхавшись окончательно, остановились и оглянулись. Молния, озарив ярким светом всю деревню, ударила прямо в дом Степана, расколов его надвое. От грохота все присели, схватились за уши. Крика Серафимы и плача детей не было слышно из-за воя ветра и треска огня, пожирающего деревянную избушку садовника. Расширенными от ужаса глазами четверо смотрели на пожар, слишком потрясённые, чтобы двигаться, слишком подавленные горем, чтобы разговаривать.
***
Фёдор и Джафранка сидели у камина, который разжeг вздыхающий и сокрушeнно качающий головой Семён, как только они вернулись в усадьбу. Джафранка, закутанная в плед, прихлeбывала горячий чай, держа чашку обеими руками. Фёдор пил коньяк, который Семён налил в стакан и силой вложил ему в дрожащие руки.
Семью садовника пристроили пока к одинокой Прасковье. Та уложила детей спать и еле отпоила травами воющую от горя Серафиму. Понурившему голову Степану Фёдор сказал: «Отстрою я вам дом, Степан! Вот увидишь, к Троице уже будешь в новых хоромах жить. Лучших плотников выпишу из губернии!»
— Джафранка, — наконец произнес Фёдор, видя, что девушка немного отогрелась, — я думаю, глупо было бы спрашивать, как ты узнала о пожаре, после того, что я о тебе слышал. Значит, это всё правда, что о тебе в таборе говорили?
— Глупо не разговаривать, барин, — тихо сказала цыганка. — Бог дал людям язык, чтобы разговаривать. Поэтому спрашивай всё, что хочешь.
— Пожалуйста, зови меня Фёдор. Как случилось, что ты узнала про пожар?
— По-разному случается. В этот раз мне приснилось. Во сне я всё чётко вижу. Иногда я чувствую, иногда просто приходит знание. Этого я не могу объяснить, знание возникает в голове, вот и всё. Это у меня от мамы, она так могла.
— Ты спасла жизнь моим крестьянам, я тебе очень благодарен. Скажи, что я могу сделать для тебя?
Джафранка рассмеялась.
— Так ты уже сделал. Поверил мне, впустил в дом, вышел со мной людей спасать. В таких случаях большего сделать невозможно.
Фёдор совсем недавно узнал эту девушку, но другого ответа почему-то не ожидал. Он долго молча смотрел на неё. От чая и тепла камина Джафранка раскраснелась, глаза её блестели в свете догорающих угольков. Она откинула плед, согревшись, и Фёдор отчётливо видел её упругую грудь под ярким платьем. Она поставила пустую чашку на стол.
— Пора мне, барин. В таборе привыкли, что я иногда ухожу, но всё же беспокоятся.
Она встала и пошла к двери. Когда она проходила мимо кресла, в котором сидел Фёдор, он поймал её руку. Она была удивительно мягкая и тёплая. Джафранка посмотрела на него долгим взглядом, прежде чем отнять руку. Молча пошла к двери. Открыв её, оглянулась.
— Приходи сегодня на закате на то место… Фёдор.
И скрылась за дверью.