Акела со Щенком вырыли логово и грели слепого волчонка. В перерытом газоне торчали белые куриные перья. Кошечки сгрудились кучами на деревянных скамейках, стеклянные двери были закрыты. Ненаглядная прижала медальон к замку, створки разъехались. В зале никого не было. Никто не работал уже вчера. Она задохнулась от гнева. Налила воды, насыпала корма, никто не поспешил войти внутрь. Чуть не плача, сама стала собирать в корзинку сиротинушек, заносить в забытую палатку. Белка с затравленным взглядом почти сгрызла гипсовую повязку, освободив ей лапку, дала напиться с ладони, оставила корм, но она не тронула его и не стремилась убежать. Залежалась, бедняжка.
Кошачья мамка – Ненаглядная развела эликсир жизни, капала дозу себе в ладонь, давая вылизать руку, а кто отворачивался, тем обмазывала рот и нос. Начиная облизываться, детки оживали, глядя на других, приводили себя в порядок… На миг ей показалось, что она снова в диком месте, но в лесу ей было спокойней.
Щенок подскуливал у входа, словно просил помочь. Действительно, Акела рожала второго и сильно мучилась. Она могла только погладить ей живот в серой темноте. Нужен свет, нужна помощь, ей одной не перенести крупного зверя в операционную. Фонарик осветил сумеречные стены, а ведь там, за окнами, жили люди и ни единой души рядом. Хлопнула дверь подъезда, из института бежал Доктор с потертым чемоданчиком.
- Я вызвал спасателей! Держись, девочка, мы с тобой, с тобой, милая, все будет хорошо. Еще минуточку потерпи…
Эта минуточка показалась вечностью, пока тихолет раскрыл трап, кто-то нырнул за каталкой-подъемником, пока под страдалицу подсунули пластину эвакуатора, пока новорожденного закутывали, пока все перебрались к столу и свету… Щенок даже не лаял, кружа и никому не попадаясь на ход. Он был собакой и верил человеку.
Переждав безрезультатную потугу, доктор дал быстрый наркоз, полоснул по брюху, стенке матки, осторожно вынул одного кутенка с неправильным прилеганием, второго, третьего, освободил их от последа и передал ей лоток. Также мгновенно зажал кровоточащие сосуды, зашивал аккуратно и неторопливо, оставив тонкую дренажную трубку с прозрачным мешочком. Щенят они осматривали вместе, они были крупнее обычного.
- Раскормила мамка… Сейчас переложим ее в чистое лежбище и будем выводить из наркоза. Итого – пятнадцать минут и целая жизнь впереди. Как папку зовут? Просто Щенок? Ну ты, Щенище, мужик. Сейчас к сиське малюток приложим, тогда уже поцелуешь ненаглядную. Терпи-терпи… Привет, Акела, проснулась, полегчало? Я же обещал, что все будет хорошо. Вот и умница, вот и поворчи. Все здесь и мужик твой рядом, и мамка. Да-да, дядька уже уходит, не бойся. – Он включил камеру наблюдения, вышел из раскладного мягкого вольера. Она поцеловала Щенка и волчицу между ушей, погладила, пришептывая нежные глупости, тихонько вышла, застегнув прозрачный полог.
- Я бы водки выпил, спирт надоел, - сказал Доктор.
- А я бы закурила… - мечтательно откликнулась Ненаглядная.
- Это запрещено, отравлять воздух, но у меня есть, курите, - он порылся в чемоданчике, вынул пачку и спички, тоже запрещенные к употреблению. – Завтра соглядатаи настучат и осудят, - рассмеялся он.
Наверху кто-то тонюсенько чихнул, а она даже не закашлялась с непривычки. Доктор задумчиво смотрел на голубоватый свет бывшего актового зала. Хотел что-то сказать, но чихание многократно повторилось. Белка-потеряшка перескочила на другое дерево и замерла. Послышался топот, мимо пронеслись Белка со Стрелкой, растерянно растопыривая передние лапы, возвращались к хозяйке. Они были с добычей, Щенок уже открыл носом молнию, вышел на дележку в парк. Голодный бельчонок спустился и замер на соседней скамейке. Она поднялась, вынесла теплый домик с подружкой, миску с кормом и водой, он куснул ее за рукав и отскочил.
- Иди-иди, дурачок, пожалей малышку, покажи, как кушать нужно. Иди, не бойся…
- Вы понимаете зверей лучше, чем людей. Удивительная вы женщина! Вы только Академику не говорите про фляжку и сигареты, ему это не понравится, уверяю!
- Разве он не человек? Простит. – Рассмеялась она.
- Я обычно дежурю после операции, даже если это не моя смена. Вам, наверное, домой нужно, там тоже болящие. Я должен всех осмотреть, тут такие бои наблюдались, Васька навел шорох и ему досталось.
- Почему ему никто не оказал помощь? Неужели из-за этих воришек девочки решили отомстить больным животным.
- Едва вы съехали отсюда, они почти перестали приходить сюда, потом выгнали всех и закрыли. Все равно, мол, дикие. Им до фермерских курей дела нет. Обычная бабья ревность и глупость, конечно. Как вы так доверились, не проверяли, что они тут делают, вернее, не делают. Забираются в палатку и отсыпаются после гулянок.
- Вы меня просто шокируете. Они же аспирантуру закончили и еще специализацию дополнительную прошли.
- Компьютерную. У меня они бы ее не сдали, но я человеческий доктор, а ветеринарии у нас нет. И психиатров нет, одни психологини. А духовники нужны, как никогда! И взять их негде. И мы, старожилы, начали уходить, а доверить основные позиции пока некому. Скажете, отцы и дети! Само собой и этот фактор присутствует. Они другие даже по физиологии. Они не испытывают чувства голода, потребности в натуральной пище. Эликсир генетически закрепил нового человека. Мы, старожилы, спокойно можем переварить естественную пищу, они – нет. Сегодня никто не пришел за пилюлями и завтра не придут. Мы прервали пищевую цепочку, инстинкт охотника отпал. Следовательно, следующий этап – нежелание работать. Нет необходимости бороться за кусок хлеба. Но есть фермер, есть его потомство, знающее вкус пищи. Это уже другая ветвь развития, а в итоге – конфликт. Препарат надо изготовить, нужны белки, углеводы, минералы, витамины, а где их взять, если никто не станет расщеплять до молекулярного уровня из тех же курей и поросят?
- Полагаю, это начало конца, - весело закончил подошедший Академик. – Мы полетели, спасибо, друг. Я уже осведомлен о безобразии.
- Ненаглядная может быть спокойна, если я на посту.
Мужчины крепко обнялись, хлопнули ладонь в ладонь. Доктор галантно приложился к ручке дамы. Они исчезли в темноте беззвездного неба.