Перси Биши Шелли. Романтический поэт Англии

Одновременно с Байроном вступил в литературу великий английский поэт Перси Биши Шелли(1792-1822). Творчество его отличается оптимизмом и жизнеутверждающими мотивами. 

Перси Биши Шелли родился в семье члена парламента, барона - человека сурового и достаточно деспотичного, отчего будущий поэт нередко страдал, вступая с ним в бесконечные споры и конфликты. Миф о том, что поэзию Шелли легко противопоставить поэзии Байрона как светлую и оптимистическую, давно утратил свою актуальность и жизненность. 

Шелли рос чрезвычайно активным, беспокойным ре­бенком, обладавшим необыкновенным романтическим воображением. Он фантазировал и выдумывал невероятные истории, не желал подчи­няться деспотической власти школьных учителей, за что получил прозвище в Итоне «безумца Шелли» и «итонского атеиста». Бунтар­ский неуживчивый нрав Шелли выделяли его среди сверстников и в известной степени способствовали созданию романтического гения, которому поклонялись сначала многочисленные сестры и их подруги, потом другие женщины. Получив блестящее образование в университетском колледже Ок­сфорда, он готовил себя к политической парламентской карьере. 

Его творческие опыты поощрялись, и он даже опубликовал серию готиче­ских новелл и стихотворений, среди которых «Застроцци» (1810), в том же году опубликованный совместно с сестрой, горячо любившей его Элизабет, сборник оригинальных произведений, написанных Викто­ром и Казиром, а также роман «Сент Ирвин, или Розекрейцер» (1811). 

Шелли - сын аристократа, был одинок в семье, с которой впоследствии порвал окончательно. Уже в юности зародилась у него неприязнь к надменным невеждам, составляющим привилегированную верхушку Англии. Эта неприязнь с годами перешла в глубокий социальный конфликт. В двенадцать лет Шелли отдали учиться в Итонский колледж, где обучались исключительно дети аристократов. Будущий поэт нашел возможность прочесть сочинения французских просветителей, познакомиться с трактатом Годвина "Политическая справедливость", оказавшим на него большое влияние. Читал он и произведение Томаса Пейна "Права человека". Все это способствовало расширению его кругозора, в значительной степени обусловило формирование его философских и эстетических взглядов. Закончив Итонский колледж, Шелли поступил в Оксфордский университет. Здесь он написал целый ряд сочинений, в которых преобладали тираноборческие мотивы. В одном из стихотворений говорится, что человечество

В Оксфорде его мятежный дух склонял его к чтению радикальных авторов: Годвина, Пейна, Кондорсе. Он одевался и вел себя с пугающей экстравагантностью и эксцентричностью, поэтому в том же году был исключен из университета за распространение брошюры «Необходи­мость атеизма», написанной, впрочем, в соавторстве с Джеймсом Джефферсоном Хоггом. Брошюра была издана анонимно, в ней использовалась аргументация известных философов Юма и Локка, отрицавших веру в божественное. 

«Необходимость атеизма» была первой работой, опубликованной в Британии по проблеме атеизма, и поскольку Шелли и Хогг отказались отвечать и признаваться в соде­янном, оба были исключены из университета: большинство препода­вателей и священнослужителей уже знали эту брошюру, поскольку она имела большое хождение среди многих студентов Оксфорда. 

Подобно Байрону, он был ненавистником тогдашнего общественно-политического строя Англии. Поэтов сближали политические и эстетические воззрения. В то же время в произведениях Шелли появлялись новые темы и идеи, не затронутые Байроном. 

В это время он поссорился с отцом, не одобрявшим его поведение, равно и как взгляды на монархию, свободную любовь и отрицание института брака. Шелли в это время влюбился в дочь трактирщика, шестнадца­тилетнюю Харриет Вестбрук, и тайно увез ее в Шотландию, где обвенчался с ней в августе 1811 г. 

Разрыв с отцом, лишившим его материальной поддержки, привел Шелли к достаточно беспорядочной и кочевой жизни. Интересуясь ирландским вопросом, он выступает с публичными заявлениями в Дублине с требованиями парламентских реформ, позднее через год состоялись политические выступления Шелли «Обращение к ирландскому народу» и «Предложения». В 1812 г. он активно переписывался с Годвином, писал и распро­странял памфлеты с пропагандой вегетарианства и свободной прессы (Письмо лорду Элленборо, 1812) и «Декларацию прав», за что был арестован даже его. слуга, способствовавший распространению этого памфлета.  

Время наполеоновских войн, последовавшее за французской рево­люцией, породило немало утопических проектов и коммун. Одну из таких коммун для людей близких по духу пытался создать и Шелли сначала в Девоне, затем в северном Уэлльсе. Его политические, идеологические и нравственные проблемы нашли отражение в поэме «Королева Мэб» (1813), состоящей из девяти песен. Шелли следует национальной традиции дидактической описательной поэмы, во мно­гом соприкасающейся с произведениями Мильтона и особенно «Талабы» Саути. Королева Мэб в своей колеснице времени обозревает Землю, видит чудовищные несправедливости, вызванные нарушением человеческих норм жизни. Шелли критикует монархию, войну, рели­гию. Визионерские образы Шелли, связанные с будущим человечества, опираются на республиканизм, свободную любовь, атеизм и вегетари­анство. Огромный интерес представляют примечания к поэме, выпол­няющие в ряде случаев вполне самостоятельную функцию, написанные в стиле эссе, полемичные и оригинальные, среди которых: «Против Иисуса Христа», «Король», «Бог Отец», «Епископы», «Брак». Девятое примечание посвящено размышлениям на тему о свободной любви, в нем чувствуется влияние Годвина, Уоллстонкрафт и Руссо. Эти про­заические выступления Шелли вполне созвучны так называемому «якобинскому десятилетию», когда в Англии благодаря корреспонден­тским обществам распространялись идеи Французской революции, вспоминались уроки собственной, не завершенной в XVII в.

В 1814 г. Шелли понял, что брак его совершенно неудачен. Харриет родила ему двоих детей, но пыталась несколько раз покончить с собой и, благодаря вмешательству Пикока, Шелли смог уехать с Мэри Годвин и ее пятнадцатилетней сводной сестрой, Джейн Клэр Клермонт, ставшей впоследствии любовницей Байрона. Шелли путешествовал вместе с Мэри и Клэр в течение некоторого времени и не расставался с ними до самой смерти. Он написал также, не закончив ее (что, впрочем, было в моде у романтиков), новеллу «Убийцы» (1814), затем записал свои впечатления от путешествия по Швейцарии, Германии и Франции в дневнике «История шести недель путешествия», потом вернулся в Лондон.  

Творчество Шелли являет собой образец романтического визио­нерства, импульсивного вдохновения и чрезвычайно беспорядочной скитальческой жизни, поставленной как бы в зависимость от подтвер­ждения своих морально-нравственных ценностей и политических идей. В конце лета 1815 г., живя в Лондоне в Виндзорском большом парке, он создал поэму «Аластор», опубликованную в 1816 г. Аластор — транслитерация с греческого, означает «злого духа или демона одино­чества», который приводит поэта к гибели. Поэт разочарован своими личными неудачами и не понят толпой. Шелли использует милтоновский белый стих, описывая собственные скитания (опять типично романтический мотив странствий) в юности. Поэт уподоблен герою, отчужденному и разочарованному, покинувшему свой постылый дом, любимую и преследуемый собственным неутолимым идеалом любви, гонится за химерическим счастьем и, не найдя его, погибает в полном одиночестве где-то в индейских Кавказских горах. Реальность и сон переплетены настолько, что сквозь причудливую канву повествования проступающие образы Востока, то в виде девушки, танцующей эроти­ческие танцы, то в виде покинутой арабской возлюбленной, кажутся так же нереальными, как и страны, через которые проносится вообра­жение мятежного поэта-скитальца. Поэма необыкновенно красива и музыкальна, это было первое произведение Шелли, которое было отмечено читателями и критикой. 

Лето 1816 г. Шелли провел в Женеве на Женевском озере на вилле Диодати, где в свое время останавливался слепой Мильтон. Там же произошла историческая встреча с Байроном. В один из темных грозовых вечеров общество, наслаждаясь беседой, решило посостязать­ся в написании страшных готических историй. К поэтам и их возлюб­ленным присоединился и личный врач Байрона Джон Полидори. Победу одержала юная Мэри Годвин, написавшая «Франкенштейна». Шелли и Байрон, по существу, пошли по хорошо изведанным роман­тическим тропам, уже освоенным лейкистами. И не случайно два произведения — «Гимн интеллектуальной красоте» и «Мон Блан», навеянные Вордсвортом, были созданы именно в Швейцарии. 

Осенью 1816 г. Харриет утонула в Серпентине, что позволило поэту жениться на Мэри Годвин и начать судебный процесс о возвращении ему детей, отобранных по ходатайству Харриет, но он не добился решения в свою пользу, что повлияло на его мироощущение, настроение. Расколотость сознания отразилась в поэтических фрагментах, отмеченных неверо­ятной выразительностью, глубиной, чувств, в частности, в послании «Лорду канцлеру». 

Мечта Шелли создать общество себе подобных, кажется, состоялась. Его дружеские связи с Ли Хантом, Китсом, Хэззлитом и другими либералами, группировавшимися вокруг журнала «Экзаминер», были прочны и постоянны. Пикок, ставший близким другом семьи Шелли, нарисовал комический пародийный портрет Шелли в образе Скайсропа Глаури, мрачного вертеровского юноши в «Поместье кошмаров». Новый этап в творчестве Шелли начинается в 1817 г., когда поэт поселился с семьей в Марлоу. В это время были созданы некоторые полемические политические статьи, составившие целую серию под названием «Отшельник Марлоу». Одновременно Шелли работал над несколькими произведениями. 

Наиболее показательными для этого года были «Эссе о христианстве» и поэма «Лаон и Цитна», названная при публикации «Возмущение Ислама, революция в Золотом городе, или Видение XIX столетия». Главная тема поэмы — осмысление Французской революции, транспонированной в восточную декоратив­ность. Написана спенсеровой строфой, ей предпослано прозаическое вступление, в котором осмысляются уроки революции. Поэма состоит из 12 песен. Восстание в Золотом городе поднято братом и сестрой Лаоном и Цитной. Поэма поражает смелостью философских и политических рассуж­дений, удивительным сочетанием изысканной утонченности картин и образов, созданных романтическим воображением, мятежным духом, который хотел охватить огромные события современности и облечь их в понятную всем смертным форму, нисколько не утрачивая ни глубины и значительности поставленных проблем, ни совершенства поэтиче­ского языка. Можно только удивляться прозорливости и точности определения Шелли итогов революции, нравственных уроков, которые вынесло человечество. «Французская революция, — пишет Шелли в предисловии, — может быть рассматриваема как одно из тех проявле­ний общего состояния чувств среди цивилизованного человечества, которые создаются недостатком соответствия между знанием, сущест­вующим в обществе, и улучшением или постепенным уничтожением политических учреждений. 1788 год можно принять как эпоху одного из наиболее важных кризисов, созданных подобными чувствами. Вле­чения, связанные с этим событием, коснулись каждого сердца». Шелли рассуждает как талантливый и глубокий политик, связывающий разо­чарования в надеждах людей на развитие свободы и справедливости с характером современной литературы.

Поэма «Лаон и Цитна» отражает наметившийся поворот в настро­ениях и умах людей. Прославление любви, как единственного закона, который должен править миром, позволило Шелли развить целую систему доказательств возможности вывести читателя из «оцепенения обычной повседневности». В поэме впервые создан тип свободной женщины, бросившей вызов общепринятой морали и ханжескому лицемерию. Шелли лишь дога­дывается о характере грядущего столетия, поэтому в этом произведении образы зыбки, часто непонятны, абстрактны и отвлеченны, иногда они явно полны тайного смысла, должны быть помещены в другой кон­текст. Космогонические мифы, сопровождающиеся разломами земной коры, сеющие катаклизмы и грандиозные катастрофы, соседствуют с воздушно-нежными, переменчивыми, реальными земными чувствами любви, восторга. Великолепный переводчик, ценитель поэзии Шелли К. Бальмонт особо отметил эту характерную черту поэзии Шелли. «Песнь пятая с ее эпическим сном освобождения человечества напо­минает лучшие моменты освободительных исторических переворотов, когда человек с человеком действительно сливался в массовых разме­pax, и самые простые вещи, как общая трапеза, становились мистерией. Любовные строфы песни шестой написаны так утонченно-воздушно, что поэзия переходит здесь в музыку и в волны света». Индивидуально-символистское восприятие русским поэтом столь иносказательной поэмы опирается на сложную образность.  Знамени­тая схватка змеи и орла, изображенная в милтоновском космогониче­ском масштабе, и прильнувшая к груди женщины смертельно раненная, но не окончательно побежденная змея могут быть интерпретированы как столкновение революционных идеалов с имперскими амбициями Наполеона, вначале провозгласившего лозунги Французской револю­ции, затем предавшего их. Женщина поразительно в символическом ключе напоминает прекрасную Францию, несущую с собой нереали­зованные идеалы героических дней борьбы. Видения доступны теосо­фам, но, как утверждает поэт, сон и действительность неразрывно связаны и прошлое может стать будущим. Брат и сестра, сожженные на костре, чудесным образом оказываются в фантастической стране бессмертного духа познания. Поэма начинается и заканчивается плаванием. Поэма пронизана и личностными мотивами. Посвящение Мэри, само изображение любви, как чувства всепоглощающего, рождающего буйные фантазии и страшные мучения, свойственные романтическому двоемирию, напоминают о сложности натуры Шелли. 

Сонет «Озимандия» ставит вопрос о бессмертии искусства, о могуществе и масштабности личностей, которым не подвластны исто­рия, цивилизация, память культурная. Озимандия — когда-то могу­щественный царь всех царей, хотя от его каменного изображения остались одни обломки, это величие и мощь сохраняются даже во фрагментах, возбуждая к активности мысль и воображение. 

Шелли вел скитальческую жизнь, надолго покидал Лондон, спаса­ясь от неоплаченных счетов и кредиторов. Живя в Италии, он ощущал себя как бы в центре человеческой культуры. Эллинизм Шелли был частью романтического восприятия и переоценки античного искусства. Он перевел платоновский «Симпозиум» и написал пространное эссе «О манерах древних греков». «Мраморы Элгина» вызвали бурю вос­торгов у англичан, способствовали интересу к греческому искусству в целом. Шелли назвал романтический стиль в поэзии «мраморным языком статуй». Языческое и христианское столкнулись в противостоянии северной и южной традиций. Светлая, радостная, солнечная атмосфера греческого искусства явно противостояла сумрачной музе Альбиона. 

Шелли постоянно менял свое место жительства, находясь то в Венеции, то в Лукке, то в Эсте, где он сочинил великолепную поэму «Юлиан и Мадцало» (1818), где изобразил свою дружбу с Байроном. Мадцало —знатный итальянец, прототипом его является Байрон. Он горд, тщеславен, не понят людьми, страдает в гордом одиночестве, доверяет свои мысли о Боге, свободе, любви только единственному другу англичанину Юлиану, в характере которого легко проступают черты самого Шелли, его неверие в Бога и божественное, его мятежный дух, стремление найти для человечества пути к добру, истребив само желание творить зло. Оба поэта посещают дом умалишенных, нахо­дящийся недалеко от Венеции на острове, где встречают странного музыканта-безумца, покинутого возлюбленной. Но сюжет поэмы не главное, поэма написана в форме беседы, диалог двух поэтов напоми­нает состязание интеллектов и двух типов восприятия природы и мира, человека и его страстей, а через это противопоставление вырисовыва­ются характеры поэтов — контрастные, порой вступающие в проти­воборство. Иногда случай или обстоятельство разводят друзей, потом они снова встречаются, в конце концов остается один из них, навеща­ющий спустя много лет после отъезда Мадцало дом умалишенных, где ему встречается необыкновенно красивая итальянка, рассказывающая ему повесть несчастной любви. 

Проводя зиму в Неаполе, Шелли создает «Стансы, написанные в состоянии уныния». Само название повторяет с небольшими изменениями оду «Уныние» Колриджа. Шел­ли как бы постоянно находится в поле романтического притяжения, в контексте романтических идей, образов, видений. B 1819 г. он начал работать над «Освобожденным Прометеем». Эта лирическая драма в четырех актах была опубликована в 1820 г., она соединяет все политические и художественные намерения Шелли, все его противоречия поэта-полемика. Это аллегория и мифическая драма, основанная на Эсхиле, его мифе о - Прометее, похитителе огня, защитнике рода человеческого, который был прикован к скале Кавказа жестоким и ревнивым Юпитером. В образе Юпитера слились как бы две мифологемы злого разрушительного начала, мстящего человеку, — в нем есть нечто от милтоновского Сатаны и представление о Боге как угнетателе и тиране. Перефразируя эти оба мифа, он соединяет в образе Прометея языческое и христианское, собственно прометеевское и инфернальное, подчеркивая, однако, моральное совершенство Проме­тея, его опору на добрые и влиятельные силы в природе и в универсуме. Эти силы не только освобождают Прометея, смягчают его страдания, но и помогают ему восторжествовать над тиранией на благо всего человечества. Поэма многоцветна и многослойна, ее структура при­чудливо сочетает риторические декларативные монологи, драматиче­ские диалоги, любовные песни, хоры, странные видения, пророчества. В первом акте Прометея, прикованного к скале, утешает мать Земля, хор фурий устрашает пытками и новыми страданиями. В облике Прометея удивительное цельное непобежденное чувство уверенности в себе, в собственных силах, отданных во славу рода человеческого. Прометей уверен, что «все надежды тщетны, одна любовь верна». Во втором акте действуют любимые дочери Океана, Азия и Пантея. Пантея рассказывает об удивительном сне, в котором она слышала слова «иди за мной». Азия, влюбленная в Прометея, тоже слышала эти слова. Обе океаниды решают помочь Прометею и отправляются к Демогоргону. Демогоргон в очень драматичном монологе рассказы­вает о сотворении мира, весьма напоминающем милтоновский «Поте­рянный рай», но повествует также и о том, как пришел к власти Юпитер, как он жестоко обращался с людьми, каким он был тираном, самодержцем. Третий акт открывается хвастливой речью Юпитера, упивающегося властью:

Дух часа, который играл до сих пор весьма пассивную роль, сопровождает к трону Юпитера Демогоргона, который провозглашает: «В небе за тобою Преемника не будет». Юпитер теряет власть не только над людьми, но и над стихиями. Ему не удается увлечь за собой Демогоргона. Тиран низвергается в огненную бездну, причем вначале он уверен, что ему предстоит жестокая смертельная битва с Демогоргоном, и вспоминает уже знакомый читателю «Лаона и Цитны» эпизод борьбы орла и змеи. Освобождает Прометея Геркулес. Союз Азии и Прометея ведет к торжественной космической оде четвертого акта, когда вся природа преображается и радуется вместе со всеми. 

Помимо художественного текста особый интерес представляет прозаический комментарий Шелли, переведенный К. Бальмонтом, к «Освобожденному Прометею». Ода в «Освобожденном Прометее» продиктована и вдохновлена горными развалинами Терм Каракаллы, среди цветущих кустарников, под ярким голубым небом Рима и пробуждающейся весны. «Образы, разработанные мною здесь, — писал Шелли, — во многих случаях извлечены из области движений человеческого ума, или из области тех внешних действий, которыми они выражаются. В современной поэзии этот прием необычный, хотя Данте и Шекспир полны подобных примеров, — и Данте, более, чем кто-либо другой, и с наибольшим успехом, прибегал к этому приему. Но греческие поэты, как писатели, знавшие решительно о всех средствах пробуждения сочувствия в сердцах современников, пользовались этим сильным рычагом часто». В поэме торжественно звучит мысль о победе человечества над злом, которое не является неизбежной принадлежностью мироздания. Зло может и должно быть устранено посредством воли и соединения всех сочувствующих добру и свету сил. 

Семейное положение Шелли было крайне тяжелым —умирали его дети, так и не выйдя из младенческого возраста. Мэри находилась в состоянии нервного потрясения. Невзгоды, казалось, сопровождали его повсюду. Однако 1819 г. был одним из самых плодотворных в жизни поэта. Были написаны: «Маска анархии», «Ода западному ветру», сатирическая поэма «Питер Белл третий», политические оды «К свободе» и «Неаполю», стихотворения «Людям Англии», сонет «Англия 1819». Шелли оставался блестящим лирическим поэтом, владеющим виртуозным мастерством стихосложения. Написанные в 1820 г. «К жаворонку» и «Облако» свидетельствуют о незаурядной способности автора говорить на языке образов простыми словами, заключающими удивительную музыку. 

В 1819 г. он создал стихотворную драму «Ченчи», материалом для которой послужили рукописи, обнаруженные в римском палаццо Ченчи, а также живописный портрет Беатриче, написанный Гвидо Рени и находящийся в палаццо Берберини. Шелли удалось совместить зрительный и поэтический образ героини, поразившей его своей кротостью и утонченностью. Посвящение к драме обращено к Ли Ханту, которого Шелли считал верным и надежным другом и прекрас­ным человеком. В этом посвящении поэт критически относится ко всем своим произведениям и полагает, что отказывается «от всякой притязательной позы человека поучающего и довольствуется простым изображением того, что было, в красках, заимствованных из собствен­ного сердца». В пьесе много шекспировского —в структуре, в языке, в монологах Беатриче. Позднее эту же проблему и тот же сюжет использует Стендаль в новелле «Ченчи». 

Шелли мечтал видеть свою пьесу пос­тавленной на сцене. Она действительно была поставлена, только не в Англии, а в Париже, столетие спустя. Драматургия пьесы как нельзя лучше подходила мировоззрению поэта, его атеистическим воззрениям. Граф Ченчи может позволить себе любое злодейство, он все равно получит отпущение грехов от папы, которому щедро платит. Беатриче и ее мачеха, возмущенные поведением старого развратника и убийцы, нанимают убийц, чтобы расправиться с ужасающей несправедливостью и уничтожить зло, творимое безнаказанно, но они идут на плаху» уличив и кардинала, и судью, и папу в несправедливости, лжи и отсутствии милосердия. Все мужские персонажи драмы по своему характеру значительно уступают Лукреции и Беатриче. Беатриче — как бы продолжение разговора Шелли о новой женщине, отстаивающей свое право высказывать правду и содействовать устранению зла любой ценой, даже ценой собственной жизни.

Несмотря на великолепные произведения, имя Шелли в Англии мало кому о чем говорило. Его мало публиковали, он постоянно чувствовал свое одиночество, неприкаянность и отторженность от людского общества. Только рождение его сына Перси Флоренса в какой-то степени скрасило его жизнь в Италии.  

Время, проведенной в тихой Пизе, было плодотворным для Шелли, хотя большинство его произведений этого года пребывания в Пизе относятся к числу прозаических. Это «Философская точка зрения на реформу» (1820), «Эссе о дьяволе» и «Защита поэзии» (1821). Поли­тическое эссе о реформе, опубликованное спустя сто лет в 1920 г., — свидетельство его зрелых радикальных взглядов на монархию, судо­производство, закон наследования и т. д. В первой главе рассказывается о том, что монархии в Европе пали одна за другой, что периоды величайшей литературной активности совпадали именно с демократи­ческими и либеральными настроениями и движениями. Вторая глава была целиком посвящена современной Шелли Бри­тании. Он ратовал за радикальные перемены в парламентской рефор­ме, в законе наследования, капитальном вложении, законодательстве о браке и продолжительности рабочего дня. Третья глава содержала рекомендации к практическим действиям, способствующим переме­нам, но исключающим насилие, а также отстаивала вмешательство поэтов и философов в политическую жизнь страны. 

Продолжением этих идей Шелли стало его знаменитое эссе «Защита поэзии» (1821), опубликованное впервые в 1840 г. Оно явилось ответом на знаменитый трактат его друга Пикока «Четыре века поэзии». Пикок утверждал, что будущие умы охотнее займутся экономикой и полити­кой и отвернутся от поэзии, как ненужной и даже вредной. Шелли понял свои задачи гораздо шире, чем они были поставлены у Пикока. Он не только защитил поэзию, связанную, по его мнению, с активи­зацией воображения, а значит, и разума. Отталкиваясь от великих творений классиков и современной европейской литературы, Шелли строит свою систему доказательств важности поэтического творчества в будущем, конструируя макет вдохновения, заимствованный, впрочем, у Колриджа, а также заявляет о связи поэзии и политики, пишет о проблемах перевода, эротической литературе, а также приходит к выводу о том, что законодателями мира являются поэты, что вообра­жение способствует совершенствованию нравственности и морали. Хотя «Защита поэзии» во многом опиралась на предыдущие выска­зывания Шелли, его предисловия к собственным произведениям, ее можно считать самостоятельным творческим кредо поэта. 

В 1821 г. Шелли, увлеченный молодой итальянкой Эмилией Вивиани, написал великолепную поэму «Эпипсихидимион», хотя и посвященную возлюбленной, но отразившей вечный поиск Шелли идеальной красоты, растворенной и в образах его возлюбленных, и друзей, и в воображении. В том же году в Пизу приехал Байрон, позже к нему присоединился и Ли Хант, желавший издавать там своего «Либерала». Шелли почувствовал себя счастливым в обществе друзей, живо интересовался историей Греции, начал писать историческую драму «Карл I», посвященную Англии времен гражданской войны. Переехав в уединенное место на берегу залива Леричи, Шелли начал писать свою последнюю крупную поэму «Триумф жизни». Поэма, написанная терцинами, осталась незаконченной. Она полна литературных аллюзий, навеяна образами дантовского ада, очень пессимистична по своему характеру, отражает глубокие разочарова­ния поэта в своем творчестве и жизни.  

В то же время Шелли создал несколько коротких лирических произведений, обращенных к Джейн Уильямс, или «Строки, написанные на берегу залива Леричи», полные меланхолии и светлой печали. По природе своего таланта Шелли - лирик. Это проявилось в его политических стихах ("Англия в 1819 году", "Ода к свободе"). Он - автор ряда стихотворений, посвященных природе ("Ода западному ветру", "Облако", "К жаворонку", "Гимн Пана" и др.). Блестящие образцы любовной лирики, созданные Шелли, поражают глубокими внутренними переживаниями. Приведём в качестве примера строки из стихотворения, которое начинается словами "Слишком часто заветное слово любви осквернялось...".

Шелли утонул, плывя на шхуне «Ариэль», в августе 1822 г., возвращаясь из Ливорно от Байрона и Ли Ханта. Внезапно возникший шквал перевернул шхуну, на которой, кроме Шелли, был Эдвард Уильяме и англича­нин-мальчик, сопровождавшие Шелли.  

Поэзия Шелли содержит удивительные открытия романтического искусства. В ней отражена вся ненависть поэта к насилию и неспра­ведливости и вера в светлое будущее человечества, в каких бы абстрак­тных и символически-сложных образах ни выступали идеи Шелли. Он великий романтический поэт, создавший «Оду западному ветру» — разрушительному и созидательному, несущему гибель и веру в наступ­ление весны после зимней непогоды. Воображение поэта безгранично. Оно путешествует вместе с ветром, оно проникает в морские глубины, живописует мир различных стихий, наслаждается свободой. 

Свободолюбивая поэзия Шелли близка и понятна современному читателю. Она вызывает в сердцах уже не одного поколения веру в творческие силы человека, в исполнение лучших идеалов справедливости. Романти­ческая биография поэта, его скитальческая изгнанническая жизнь, порой странные идеи, граничащие с утопизмом и визионерством, удивительное знание классики, увлечение естественными науками, знакомство с современной философией создали удивительный мир интеллектуальной красоты, где Шелли-странник, Шелли-пророк и тираноборец соединяются вместе, создавая неповторимый образ вели­кого романтика, друга и современника Байрона.