Фото: staryy.ru
В 1834 г. профессор русской словесности Московского университета Пётр Александрович Плетнёв на одной из своих лекций прочел аудитории отрывок из неопубликованного стихотворного произведения. Студенты живо заинтересовались этим произведением, написанным с большим и настоящим талантом.
Литературные достоинства его тем более удивляли, что автору прочитанного Плетнёвым отрывка было всего-навсего девятнадцать лет. Это был студент третьего курса философско-юридического факультета, скромный, молчаливый, малообщительный.
Вскоре о читанном Плетнёвым произведении узнал Пушкин и отозвался о нём с самой искренней похвалой. И не только отозвался, но и написал к нему новые вступительные строчки:
За горами, за лесами,
За широкими морями,
Не на небе, - на земле
Жил старик в одном селе.
Пушкину это произведение настолько понравилось, что он хотел помочь молодому автору издать его в большом количестве экземпляров, с иллюстрациями и по дешёвой цене, но смерть помешала намерению поэта.
Этот талантливый юноша-студент, написавший произведение, одобренное великим поэтом, был Пётр Павлович Ершов; написанное им произведение называлось "Конёк-Горбунок".
Большим успехом сопровождалось и опубликование "Конька-Горбунка". Друг Ершова А. К. Ярославцев в своих воспоминаниях об авторе знаменитой сказки пишет:
"Доныне многие вспоминают, с какой жадностью читали они её на школьных скамейках и повсюду; как стихи из неё целыми страницами легко укладывались в их памяти".
Этот успех сопутствовал сказке и впоследствии. При жизни Ершова она издавалась семь раз.
Но при своём появлении в печати "Конёк-Горбунок" был встречен не только одобрением. Были и отрицательные отзывы. Чтобы понять это, надо немного отвлечься в сторону.
В тот период, когда был написан и напечатан "Конёк-Горбунок", чрезвычайно остро стояла проблема научного отношения к фольклору, к его собиранию и изучению. XVIII век не выработал научного подхода к фольклору, несмотря на то, что тогда под влиянием Западной Европы (сборник "Perrault", 1697 г., сборники XVIII века "Саbinеt des Fees", "La bibliotheque bleu" и т. д.) был осуществлён ряд изданий фольклорного материала "Пересмешник или словенские сказки" (4 части, 1766-1768 гг.), "Русские сказки" (10 частей, 1780 -1783 гг.) Чулкова и т. д.
В этих многочисленных сборниках почти ничего не оставалось от народного творчества. Всё переделывалось и искажалось в полном согласии со вкусами господствующих классов. Единственное исключение представляет сборник былин и песен, собранных в Западной Сибири или в Приуральи во второй половине XVIII века неизвестным нам лицом, скрывшимся под именем Кирши Данилова. Но этот сборник в XVIII веке издан не был и оставался неизвестным.
В начале XIX века начинает вырабатываться более научный подход к фольклору, но всё же любительщина и произвольное отношение к фольклору продолжают господствовать. Показательно в этом отношении первое издание сборника Кирши Данилова, сделанное в 1804 г. Ключарёвым.
Во-первых, в него были включены далеко не все произведения сборника - двадцать шесть из семидесяти с лишком, - а, во-вторых, они были напечатаны с многочисленными поправками издателя.
Научными собраниями фольклорного материала явилось только второе издание сборника Кирши Данилова, осуществлённое в 1818 г. Калайдовичем, "Малороссийские песни", изданные Максимовичем в 1827 г., а также "Украинские народные песни", изданные им же в 1834 г. Но эти издания ещё не определяли положения дела.
Кроме того пробудившийся научный интерес к фольклору не мог быть реализован, так как цензура не разрешала издания фольклорных произведений.
Так было со знаменитым собранием фольклорного материала П. В. Киреевского, которое смогло быть издано только в 60-х годах.
Узаконенное традицией искажение фольклорного материала могло повести и к искажению его "в духе "официальной народности". Это и не замедлило произойти. Образцом такой националистической фальсификации в духе "самодержавия и православия" и является сборник Сахарова "Русские народные сказки", вышедший в 1841 г., а также "Сказания русского народа", выпущенные им же в 1849 г.
Такое положение с изучением и собиранием народной поэзии вызывало конечно естественную тревогу у людей, искренно заинтересованных в научной постановке вопроса. И поэтому с таким недоверием и осторожностью подошли они к "Коньку-Горбунку", в подзаголовке которого было написано - "Русская сказка".
Кто же были эти люди, неодобрительно встретившие "Конька-Горбунка"? Станкевич и Белинский.
Станкевичу "Конёк-Горбунок" не понравился потому, что в нём автор пытается "ломать в сонные хореи безыскусственное сказание младенца", то есть за то, что это литературное произведение, а не точная запись народного создания. То же возражение делает и Белинский.
В рецензии на первое издание "Конька-Горбунка" он писал, что "сказка написана очень недурными стихами", но как художественное произведение не выдерживает критики, так как старается подражать народной сказке, что заранее обрекает её на неудачу, потому что сочинить народное произведение человек с изменённой культурой психологией не может, для этого он должен совершенно переродиться: "...Иначе, - пишет Белинский,- вашему созданию, по необходимости, будет недоставать этой неподдельной наивности ума, не просвещённого наукой, этого лукавого простодушия, которыми отличаются народные русские сказки". Словом, "из-за зипуна всегда будет виднеться ваш фрак".
Стоя на такой позиции, необходимо было признать, что неудачны и пушкинские сказки, что и в них из-за зипуна выглядывает фрак. Белинский и Станкевич так и поступают.
Таким образом эта точка зрения Станкевича и Белинского, в значительной мере, объясняется охарактеризованным нами положением с изучением фольклора. Надо принять во внимание ещё и то, что Белинский говорит об искажённом цензурой издании, где вычеркнуты были "непозволительные" места, а Станкевич даже только об отрывке, напечатанном в "Библиотеке для чтения", оговариваясь, что всего "Конька-Горбунка" он не знает. А ведь в "Библиотеке для чтения" была напечатана только первая часть, из второй же только несколько начальных строк.
Таким образом Станкевич, когда давал свою характеристику, не знал второй и третьей части, гораздо более характерных для произведения, чем первая.
Кроме того Белинский и Станкевич упускают из виду, что отношение Ершова, а, следовательно, и Пушкина, к фольклору принципиально иное, чем, например, отношение того же Чулкова или Богдановича, издавшего в совершенно искажённом виде русские пословицы. Там сознательное искажение фольклорного материала и стремление эти искаженные произведения выдать за подлинно народные, то есть сознательная подделка. Здесь же просто стремление написать произведение в народном духе на основе использования материала народного творчества и его приёмов.
Что же взял Ершов от народной сказки?
Прежде всего сам сюжет. Сюжет "Конька-Горбунка" довольно точно совпадает с сюжетом сказки о Сивке-Бурке.
Использовал Ершов и ряд других сказок: об Иване-дураке, Марко богатом, о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове (перешедший в устное бытование из письменной литературы) и т. д.
Одна из самых важных особенностей "Конька-Горбунка" - социально-сатирическая направленность. В резко-сатирическом тоне изображается самодур-царь, задумавший жениться в семьдесят лет на пятнадцатилетней Царь-девице, в таком же тоне изображаются и его придворные. Царь посылает за Иваном:
И посыльные дворяна
Побежали по Ивана,
Но, столкнувшись все в углу,
Растянулись на полу.
Царь тем много любовался
И до колотья смеялся,
А дворяна, усмотря,
Что смешно то для царя,
Меж собой перемигнулись
И вдругорядь растянулись.
Царь тем так доволен был,
Что их шапкой наградил.
Вот ещё пример. Братья, укравшие у Ивана коней, что-бы продать их на базаре, объясняют это нагнавшему их Ивану так:
Дорогой наш брат Иваша,
Что переться, - дело наше!
Но возьми же ты в расчёт
Не корыстный наш живот.
Сколь пшеницы мы ни сеем,
Чуть насущный хлеб имеем.
...А исправники дерут.
Вот эта общественно-сатирическая направленность также близка народной сказке, давшей яркие образцы социальной сатиры.
Герой "Конька-Горбунка" Иванушка также выдержан в духе народной сказки. Вначале он изображается дураком:
У крестьянина три сына:
Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.
А затем оказывается умнее их всех, совершает ряд подвигов и добивается решающего переворота в своей судьбе. Такая контрастная обрисовка Иванушки чрезвычайно характерна для народной сказки.
То обстоятельство, что у Ивана оказывается чудесный помощник (Конёк-Горбунок), дающий ему возможность выйти победителем изо всех затруднений, также является одним из самых распространённых сказочных мотивов.
Пользуется Ершов и стилистикой народной поэзии. Прежде всего следует отметить приём утроения, излюбленный стилистический приём фольклора: у старика три сына; в поле, для изловления воображаемого вора, портящего пшеницу, они ходят три раза; пойманная Иваном кобылица приносит трёх жеребят (один из них - Конёк-Горбунок - ростом в три вершка), причём рожает их через три дня после поимки, о чём предварительно заключает с Иваном специальное условие:
По три утренни зари
Выпущай меня на волю.
Погулять по чисту полю.
По исходе же трёх дней
Двух рожу тебе коней, -
Да таких, каких поныне
Не бывало и в помине;
Да ещё рожу конька
Ростом только в три вершка.
Попав на службу к самодуру-царю, Иван совершает три путешествия: за Жар-птицей, за Царь-девицей, за кольцом Царь-девицы; в конце сказки Иван купается в трёх котлах и т. д.
Обращается Ершов и к гиперболам народной поэзии:
Горбунок летит, как ветер.
И в почин на первый вечер
Вёрст сто тысяч отмахал
И нигде не отдыхал.
Или описание кита:
Вот въезжает на поляну, -
Прямо к морю-окияну;
Поперёк его лежит
Чудо-юдо рыба-кит.
Все бока его изрыты,
Частоколы в рёбра вбиты,
На хвосте сыр-бор шумит,
На спине село стоит;
Мужички на губе пашут,
Между глаз мальчишки пляшут.
А в дубраве меж усов
Ищут девушки грибов.
Близок «Конёк-Горбунок» народной сказке и по всему своему складу и духу, проникнутому весельем и бодрым оптимизмом, народным юмором и лукавой насмешливостью.
Но все эти элементы художественной структуры народной сказки Ершов заимствовал не механически, а творчески их переработав.
Прежде всего он не пересказал какую-либо одну народную сказку, а сделал как бы сплав из ряда сказок. Кроме того по своему объёму "Конёк-Горбунок" не может идти ни в какое сравнение ни с одной народной сказкой, далеко превосходя самые большие из них.
Наконец одно из самых существенных отличий - стихотворный размер. Народной сказке чужд стихотворный размер. "Конёк-Горбунок" же написан стихами, причём правильным книжным размером, также не встречающимся в стихотворных жанрах народной поэзии - былина, историческая песня, лирическая песня и др.
"Конёк-Горбунок" живёт уже третье столетие. Почему же не забывается это старое произведение, почему не глохнет память о нём, почему читают, любят и помнят эту старинную сказку дети?
Потому что близок им пронизывающий сказку оптимизм, потому что сочувствуют они Иванушке, борющемуся против враждебных ему сил и побеждающему их, потому что нравится им этот волшебный вымысел. Понятен и доступен им и стих этой сказки - великолепный стих Пушкина, которым великий поэт написал свои знаменитые сказки - о Царе Салтане, Золотом петушке и Мёртвой царевне.