Таких, как она, люди несведущие обычно называют «литературный раб», или «литературный негр». Или совсем уж коротко - «книггер».
На самом деле, работа Эль представляла собой отнюдь не плод больного воображения воспаленного мозга. Ее не приковывали к батарее наручниками, не держали в темном сыром подвале. Она не писала романы по приказу анонимного писателя с большим именем, который бил ее ногами, кормил крысами и получал в результате баснословные гонорары. Нет.
Били её не ногами.
Несмотря на, ни много ни мало, раздражающие трудности, коими можно было назвать гендерную дискриминацию, разрыв контракта, моральное опустошение и угрозы расправой, если она где-то разболтает лишнего, - все же Эль привыкла к такой жизни. Почти привыкла.
Самым сложным в ее работе было начать, простите за каламбур, работать. Встретиться с анонимным человеком, (ах, почему-то каждый из ее клиентов считал первостепенной обязанностью скрывать свою личность, которую все равно приходилось рассекречивать при подписании контракта. Тут Эль была непреклонна), понять, что это не насильник, не маньяк, и не твой бывший из Техаса, и, наконец, выслушать длинную череду требований к будущему тексту. Обыкновенно, выходило, что уже после седьмого, восьмого условия, текст попросту не мог появиться на бумаге. А потому приходилось медленно, подробно и дипломатично объяснять клиенту, чтоон, дескать, кретин. Эль гордилась собой. Практически каждому она втолковывала то, что хотела, и обе стороны оставались довольными.
* * *
Это был дождливый осенний вечер, когда на улице грязь, вода, асфальт и опавшие листья смешивались в удивительно однородную массу, что прилипала к твоей одежде, сапожкам, сумке, а иногда и лицу. Осенний ветер был воистину коварным!
К легкой досаде Эль, сообщение на электронной почте обязывало ее встретиться с новым клиентом именно сегодня, в такой вот чудесный вечер.
Но, тут уж ничего не поделаешь! Эль это понимала. Она так же понимала, что рискует угробить свои новые сапожки, которые так весьма кстати прикупила после внушительной платы от довольного заказчика.
Осень, к слову, у многих ассоциировалась с приятным времяпрепровождением в кресле у камина. И с книгой в руках, несомненно. А вот зимой почему-то все вдруг понимают, что алкоголь, сауна и горные вершины предпочтительнее книг. Работы становится мало, писатели кладут перья в стол, надевают униформу и выкрикивают не «Муза, приди!», а «Свободная касса!».
Эль кричать такое не планировала, а потому решительно оделась, запихала в сумку диктофон, карандаши, бумагу и красный маркер. Посмотрев на себя в зеркало, она еще раз повторила адрес:
- Похоронное бюро, Мэдисон Авеню 1076.
Возможно, еще пять лет назад Эль бы удивилась выбранному месту встречи, но не теперь. Особенно после того, как она побывала в Центральном парке, беседуя с клиентом, спрятавшись за памятником королю Ягайло. В похоронном бюро на Мэдисон, как она знала, хотя бы предлагают кофе.
Сама она жила в Нижнем Манхэттене, на Бликер-стрит. Рядом была чудная пекарня, в которой Эль не раз завтракала теплыми булочками с горячим чаем.
- «Сейчас бы чаю», - мрачно подумала Эль, подняв руку. К счастью, с такси в этом районе проблем не было.
- Мэдисон Авеню 1076, - сказала Эль, усевшись на заднее сиденье.
- О, сочувствую вам, мисс, - без сочувствия в голосе отозвался водитель.
- Благодарю, - ответила она, запоздало понимая, КУДА едет.
* * *
Путь был не близкий. Похоронное бюро находилось в другом районе, недалеко от Центрального парка.
Эль не знала даже какого пола ее клиент, так что на всякий случай нанесла немного помады в тон карминовым ногтям. Лишним не будет.
Спустя почти полчаса, таксист остановился:
- Приехали, мисс.
Эль расплатилась и даже оставила на чай.
- Спасибо, мисс. Соболезную, - пробубнил таксист и, едва Эль захлопнула дверь, скрылся с глаз.
- Очаровательно, - медленно произнесла она, оглядываясь. Дождь перестал, но ветер только усилился.
Здание же являло собой непримечательную обыденность. Серо-коричневое, с флагом и черными входными дверями. Словно цель визита любого гражданина сюда и без того недостаточно темная и печальная.
Войдя, Эль увидела черный (кто бы сомневался) ресепшен, за которым стояла молодая девушка, всем своим видом пытаясь показать участие и понимание.
- Добрый вечер! – девушка опередила ее, - вас уже ждут!
- И вам… что? Ждут? – растерялась Эль. Девушка улыбнулась, уже не пытаясь казаться сестрой Милосердия.
- Разумеется, - она повернулась и добавила, - прямо по коридору, вторая дверь налево. Кофе?
Эль моргнула и вымолвила первое, что пришло на ум:
-Да… кофе… было бы как нельзя кстати.
На ходу расстегивая пальто, она стала оценивать ситуацию:
- «Так, так, так… меня знают в лицо. Интересно, интересно…»
Вторая дверь налево ничем не отличалась от первой двери налево. Эль постучала и сразу же вошла.
- Рад, что вы пришли.
Эль не сразу поняла, откуда исходит голос. Она повернулась и увидела человека, закутанного в черный балахон. Он сидел на кожаном диване. Рядом на журнальном столике покоилась раскрытая газета.
- А вы…?
- Я ваш клиент. Давно мечтала познакомиться.
- Правда?
Эль не сильно удивилась, что незнакомка так странно выглядит. За большим капюшоном даже лица не было видно.
Незнакомка не ответила. Эль сняла пальто и повесила его на вешалку рядом с дверью.
- Я присяду? – этот вопрос она задавала всегда, как бы начиная некий ритуал.
- Если вам угодно.
А вот такой ответ Эль еще не получала. Она невозмутимо села в кожаное кресло напротив столика, и тут в дверь постучали.
- Войдите, - произнесла незнакомка. Эль по себя отметила, что голос у нее был явно немолодой и с хрипотцой.
Это оказалась та же молодая девушка.
- Ваш кофе.
- Благодарю, - Эль перевела взгляд на незнакомку, - а вы не будете?
- О нет, нет!
Девушка еще раз улыбнулась, словно не замечая комичность сцены, и вышла. Эль осталась наедине с женщиной в черном балахоне. Глотнув кофе, она сказала:
- Итак, приступим?
- Пожалуй.
Эль кивнула и достала из сумочки диктофон. Нажав на кнопку включения, она аккуратно поставила его на столик, затем вытащила карандаши, бумагу и маркер.
- Прежде, чем мы начнем, разрешите узнать, - и Эль обвела выразительном взглядом комнату, - почему именно похоронное бюро?
Женщина в балахоне шевельнулась.
- Это место так сильно связано со смертью, а я еще ни разу здесь не была.
- Довольно мрачное место, чтобы мечтать сюда попасть, не находите?
Эль показалось, что необходимо заранее оценить уровень сумасшествия клиента, если вдруг придется спасаться бегством.
- Мрачное? – переспросила незнакомка, - не думаю. Я бы назвала его чересчур темным. Разве скорбящим не нужен свет?
Эль не знала, что ответить, и просто кивнула. Кашлянув, она заговорила:
- Обычно, я работаю с клиентом следующим образом, - она отпила немного кофе, выдерживая паузу, - уже в самом начале необходимо выстроить диалог. Я хочу принимать участие в разговоре, а не быть простой пишущей машинкой. Это очень важно.
- Раз вы так говорите, значит, так оно и есть, - просто и невозмутимо ответила незнакомка.
- Прекрасно. Тогда приступим, - Эль устроилась поудобнее, взяла карандаш в руки и еще глотнула кофе. Незнакомка вздохнула.
- Могу я обращаться к вам по имени?
- Конечно.
- Благодарю. Так вот, Эль, я никогда за свое существование еще не пыталась даже обличить в слова то, что собираюсь рассказать.
Эль отметила про себя, как странно прозвучало в устах незнакомки слово «существование».
- История начинает жить лишь тогда, когда ее расскажут или напишут. До этого момента, истории будто бы и не было.
- Да… пожалуй, - не очень уверенно вымолвила Эль. Женщина в черном балахоне пошевелилась и продолжила:
- Я родилась в окружении сестер.
- «Так, у нас тут мемуары. Популярное чтиво сегодня», - машинально подумала Эль.
- Их было много. Весна, Лето, Осень, Зима, Утро и Заря, Вечер и Сумерки… ах, - незнакомка помедлила, словно смакуя мысль, - некоторых уже нет, а другие со мной не общаются.
- Не сочтите за грубость, но скажите, - Эль что-то написала и обвела несколько раз, - почему ваших… сестер так зовут?
На самом деле, она пока не особо понимала, в каком жанре они движутся. Потому как, если это были мемуары, то пространства для фантазии оставалось немного. Или же…
- Отец наш дал мне, моим сестрам и братьям имена в соответствие с миссией, которую мы выполняем по сей день.
- Любопытно, - Эль сделала пометку и спросила, - а вас как зовут?
Она до совершенства отработала данную тактику. Чаще всего клиенты называли им свои имена, чего, конечно же, делать раньше срока не хотели.
- Моё имя Смерть, - негромко и совершенно бесстрастно ответила незнакомка. Эль заморгала, а потом, сдерживая улыбку, заметила:
- Псевдонимы сейчас не так популярны, как, скажем, лет десять назад. Люди любят знать настоящее имя автора. Правда или нечто на нее похожее покупается лучше.
- Ах вот как? – на мгновение показалось, что незнакомка удивилась, - тем лучше. Значит, мое имя мы оставим таким, каким ваш причудливый механизм его услышал мгновение назад.
Эль едва не поперхнулась. Отложив кофе в сторону и сказав себе, что с такой клиенткой всякого можно ожидать, она невозмутимо сказала:
- Как скажете.
Незнакомка по имени Смерть как ни в чем ни бывало заговорила дальше:
- Я была старше других, но появились мы сразу после первого дня.
- Первого дня? – переспросила Эль, стараясь окончательно не запутаться.
- Первого дня Творения, разумеется.
- Ага, ясно, ну что ж, продолжайте, -Эль решила пока не задавать вопросов. Глядишь, и поймет, что к чему.
- Братьев мы видели редко, а вскоре каждая из нас занялась своим делом, - Смерть высвободила руку из балахона. Тонкая, слишком тонкая кисть в черной перчатке, - мир тогда еще только пробуждался. О, как же прекрасна я была в то время! Платье само дыхание и полевые цветы в волосах. Я провожала, я указывала путь, меня любили и ждали. Подумать только…, - Смерть покачала головой в просторном капюшоне, - как же все изменилось.
Эль слушала, но ничегошеньки не понимала. Резко и неожиданно мемуары превратились в фантастическую повесть.
- Однажды, - Смерть опять заговорила невозмутимым и спокойным голосом, - я пришла, чтобы забрать человека. Ранее я и не думала, что моя помощь пригодится людям. Они ведь не нуждались в смерти.
- Не нуждались? Как это? – Эль не удержалась от вопроса.
- Насколько я знаю, вы до сих пор помните Эдем, райский сад, помните, что Адам и Ева могли жить там вечно.
- Ах, вы об этом, - Эль закивала головой, осознавая, что из этой истории может получиться неплохая сказка-притча. Вот только кто ее купит? Сегодня адаптировать библейские мотивы означало полнейшее отсутствие вкуса.
- Я прибыла к человеку и увидела нечто такое, что мне так и не дали забыть, - незнакомка, что назвала себя Смертью, покачала головой, - он умер не сам. Его убили.
- Вы видели убийство? – Эль пробрало дрожью.
- Да, убийство, - прошептала Смерть, - юношу убил собственный брат.
- Как ужасно, - вздохнула Эль. Смерть подняла голову, но за капюшоном по-прежнему не было видно даже части лица.
- Ужасно? Это было чудовищно! Я понимала, что не могу позвать его с собой, ибо он не хотел уходить. Не пришло его время. Тогда я протянула руку и за веткой остролиста, сделала из нее косу и вырвала его душу из тела.
Эль сделала заметку «Триллер?» и «Магический реализм?».
- Кровь обагрила мои руки по самые локти. Я отчаянно пыталась ее смыть. Я пыталась…
Голос Смерти стих, и воцарилась тишина. Эль не смела ее нарушать.
- Я забрала его, окровавленного и изувеченного. Он не понимал, почему я пришла. Он понял, кого встретил, и старался утешить, - Смерть высвободила другую руку и дотронулась ими до краев капюшона, - как забавно? В ту пору люди еще знали, кто я.
- А кто вы?
Это вопрос как-то сам слетел с языка. Эль даже вздрогнула.
- Меня зовут Смерть. Вы же сами знаете, что это значит.
Эль не стала повторять, что псевдонимы сейчас не популярны. Однако, ей нравилось, что клиентка так хорошо вошла в образ. Это помогает наиболее красочно и подробно рассказать всю историю.
- Я проводила его, но кровь осталась на моих руках, на моем платье. С той поры красота моих одежд померкла и истаяла.
Смерть замолчала, словно задумалась. Эль допила остывший кофе.
- Кто это был? Как звали того юношу?
Смерть встрепенулась.
- Имя? Я не спрашиваю имен, - она покачала головой, - их так много, что и не упомнить.
Эль написала несколько слов и задумчиво потрясла карандашом. В голове крутилась навязчивая мысль, словно нечто подобное она уже слышала когда-то давно.
- Что же потом произошло?
Смерть хрипло заговорила:
- Отныне моя коса всегда оставалась при мне. Она холодила мои окровавленные руки, но что было делать? Как оказалось, все чаще и чаще коса выручала меня, высвобождала души, которые могли еще жить. Убийство, - и она повернула голову так, что Эль встретилась с ней взглядом. То были искорки в непроглядной тьме, - убийство – это преступление против моей дорогой сестры Природы.
Эль сглотнула. Настолько зловеще прозвучал голос клиентки.
- Несомненно. Такая смерть всегда несправедлива.
Она хотела сказать что-то еще, но вдруг услышала странный щелкающий звук. Спустя несколько секунд до нее дошло, что этим звуком оказался смех. Смех Смерти.
- До чего же людям свойственно винить во всем меня, - Смерть продолжала смеяться, но горечь в смехе, что доносился из-за капюшона, едва ли не ощущалась в воздухе, - разве того мальчика убила я?
- Его убил брат, но вы…
- Я лишь забрала его, помогла найти дорогу. Его бедная душа металась в мертвом теле, не понимая, что произошло. Мне пришлось помочь ей вырваться, - клиентка вытянула свою тонкую руку и замерла, словно рассматривая ее, - Смерть не убивает. Она лишь провожает. Человек не должен быть одинок на том пути, что его ждет.
Эль покрылась гусиной кожей, одновременно со страхом чувствуя, что сегодняшняя встреча может принести плоды. Вот только что-то было явно не так.
- Прошу вас, продолжайте. Я слушаю.
- Как пожелаете, - Смерть медленно опустила руку и поправила складки балахона, - братоубийство положило начало падения человека. Он все больше отдалялся от той жизни, которой сам себя лишил в райских садах. Мне же приходилось все чаще и чаще использовать косу, хотя я отчаянно надеялась, что люди одумаются. Мои сестры навещали меня и помогали чем могли. Весна и Лето радовали меня, ибо в их присутствии человек меньше хотел крови, меньше хотел поднять руку на ближнего. Утро и Заря на долгое время стали моими постоянными спутницами, а вот Осень и Зима приносили много огорчения, хоть и не были ни в чем повинны.
Эль делала заметки, про себя обдумывая только что сказанное.
- «Немыслимо. Вот же белиберда несусветная! Что же не так? Слишком уж правдиво все это звучит!».
- Мой брат Время, не слишком разговорчивый, относился ко мне прохладно и словно не замечал меня. Зато люди его ох как не любили! Даже сегодня ничего не изменилось.
- Люди боятся времени и старости, - Эль произнесла эти слова как-то машинально.
- Хм, действительно, - изрекла Смерть, - странно, что они больше боятся моего брата Время и сестру Старость, которая может одарить мудростью и покоем, а не Убийство – то чудовище, что породили они сами. Но, с другой стороны, каждый по-своему любит свое дитя…
- Вы считаете, что люди… что мы любим убивать? – удивилась Эль, но тут червячок сомнения вгрызся в ее мысли.
- Любовь сильнее всех других моих сестер и братьев, - промолвила Смерть, - как вы говорите – Любовь зла? Могу сказать лишь, что вы путаете зло и наивность.
Эль поняла, что ей придется самой понять, что означал данный ответ.
- В какой-то момент я уже привыкла к тому, что меня вызывают раньше срока, - вновь продолжила Смерть, - цивилизации мира сего рождались и угасали, пока не появилась одна, которая смогла меня неприятно поразить.
- Простите, о какой цивилизации вы говорите?
- Вы называете ее сейчас Древним Египтом.
Эль только кивнула и набросала пару слов, взяв второй листок. Диктофон продолжал исправно записывать.
- Заря и Рассвет тогда ужаснулись вместе со мной. Их жестоко обманули. Они приводили в мир людей с собой Надежду, которая обернулась Гибелью, - Смерть сделала паузу, а потом продолжила:
- Фараон тогда приказал своим войскам убивать детей.
Эль нахмурилась, но потом до нее дошло, о каких детях говорила Смерть. С трудом проглатывая ком, она выдавила:
- Дети евреев?
Смерть недовольно дернула головой, от чего капюшон задрожал.
- Да, так их называли. Фараон решил, что необходимо контролировать численность еврейского потомства. В тот миг Жизнь горько плакала. Они никогда еще не сталкивалась с подобным. Я же не могла ей помочь, - Смерть тяжело вздохнула и положила руку туда, где, предположительно, был живот, - Я переносила на руках каждого ребенка, слушала их плач и зов матери. Кровь текла по моим бедрам. Даже моя грудь плакала кровавыми слезами. Когда я проводила последнего младенца, волосы мои поседели и высохли. Тогда, помню, брат Время впервые обратил на меня внимание.
- Господи! – воскликнула Эль, - неужели я не сплю! Как же это! Как это!
- Моя дорогая, - ласково произнесла Смерть, - успокойтесь. Я ведь с самого начала была с вами честна. Постарайтесь воспринимать наш разговор всего лишь как часть своей работы.
- Легко сказать!
На самом деле Эль была близка к истерике. Неужели правда! Это не сказка и не сон! Передо мной сидит сама смерть и рассказывает историю своей… жизни?!
Не зная, что будет дальше, она со всей силы ущипнула себя повыше кисти. Вскрикнув от боли, она подняла глаза на клиентку.
- Не мучьте себя понапрасну. Поверьте, - Смерть усмехнулась, - уже скоро вы сможете почти отстраненно меня слушать.
Эль хотела забыть, заснуть, спрятаться под кресло, но слушать… нет, это немыслимо!
- Выпейте воды, - предложила Смерть. Тут же раздался стук в дверь. Вошла та же девушка с ресепшена и принесла стакан воды.
- Спасибо. И можно мне виски, если у вас есть? - пролепетала Эль.
- Да, разумеется. Сейчас принесу.
Эль проводила ее ошалелым взглядом. Как только дверь захлопнулась, она резко обернулась и спросила:
- Кто она? Она вообще в курсе, что здесь происходит?
- Она думает, что обслуживает дорогого клиента. Не волнуйтесь, завтра это милое дитя даже не вспомнит ни вас, ни меня.
- А я? – Эль попыталась унять дрожь, - я вспомню?
Смерть какое-то время молчала.
- Всё зависит от того, получится ли у нас история. Если да, то как вы сможете ее забыть?
Такой ответ Эль не устроил.
- Вижу, вы все еще не можете прийти в себя. Времени много, постарайтесь взять себя в руки.
На этот раз девушка вошла, не постучавшись. Она поставила поднос на журнальный столик и тут же вышла. На подносе стояла открытая бутылка виски, стакан и ведерко со льдом. Эль плеснула виски в стакан и выпила залпом. Выдохнув, она закрыла глаза, чувствуя, как в желудке разливается жжение, а по телу тепло. Открыв глаза, она тихо спросила:
- Я схожу с ума, да?
- Вам виднее, - тон Смерти оставался невозмутимым, от чего Эль стало даже немного легче.
- «Хотя бы один из нас не поддается панике, - тупо подумала Эль, а потом добавила, - «ох, вот же я дура!».
- Вы готовы продолжать?
Эль вздохнула, потом выдохнула и, налив еще виски и побросав туда лед, ответила:
- Пожалуй.
- Вы меня не разочаровали. Вы даже ни разу не подумали о том, чтобы уйти, прекратить наш разговор.
Эль покраснела. Она и правда даже не думала о том, чтобы прервать свою работу. Вот же циничная…
- Нет, - и Смерть медленно покачала головой, - вы просто отличаетесь от большинства людей.
Эль рассеяно отпила виски, а потом замерла:
- Вы что, слышите, о чем я думаю?
- В известной степени, - она поправила свою капюшон и продолжила, - Я потеряла красоту и женскую суть. Я более не была похожа на своих сестер. Отныне люди стали боятся меня. Но я провожала их и указывала путь несмотря ни на что, пока однажды Отец мой не подарил мне младшего брата.
- Вам… брата? – не поверила своим ушам Эль и тут же принялась лихорадочно соображать.
- Да. Брат мой, в отличие от других, родился среди людей и даже носил их плоть. Я радовалась вместе с остальными. Брат не слышал нас и не мог видеть, но чувствовал наше присутствие и радовался вместе с нами, - Смерть на мгновение замолчала, - мы даже гуляли вместе с ним, невидимые и неосязаемые, дарующие силы и просветление. А потом…
Казалось, Смерть поперхнулась, а потом издала звук, похожий на короткий хрип.
- Он… он позвал меня.
Эль едва не улыбнулась, но вовремя сумела удержаться. Она поняла, что это значит.
- Он позвал меня, окровавленный, весь в слезах, но с улыбкой на устах. Я явилась к нему незамедлительно, - Смерть выпрямилась, - он смотрел на меня так, как будто мы с ним были всегда знакомы. Он любил меня. Я видела это в его глазах, - Смерть стала едва-едва раскачиваться взад-вперед, - он попросил меня забрать его, показать дорогу к Отцу. Я плакала, когда вырывала гвозди из его ладоней, плакала, когда он отдал мне терновый венок. Я отдала ему свое сердце, вырвала его из груди, чтобы с ним ушла и моя любовь. Я потеряла брата в тот день и отказалась от сестры.
Эль и сама не поняла, как расплакалась. Ее сердце болезненно сжалось от услышанного.
- Иисус, - тихо прошептала она, - ваш брат Иисус.
Смерть ничего не ответила. Она сгорбилась, обхватив голову руками.
- Что же было потом? – Эль достала платок и привела себя в порядок, криво отметив что-то на бумаге.
- Я выполняла свою работу много столетий так же прилежно, пугая своим обликом, как ночные кошмары пугают детей. Терновый венец колол меня, но я не обращала внимание. А потом настали темные времена даже для меня.
- То есть? – не поняла Эль.
- Время, когда человек стал вершить суд от имени Отца моего. Многие мои сестры и братья тогда исчезли. Исчезла юная Духовность, растворились Милосердие и Сострадание. Я сновала одна среди огня, спасая несчастные души. Моя плоть почернела и обуглилась. Мое появление часто путали с Чумой или Холерой. Я стала так на них похожа. Обгоревшая и истлевшая смерть, - и Смерть разразилась ледяным хохотом. Эль почувствовала, как зашевелились волоски по всему телу.
- Каждого, кто попадал в пламя Инквизиции, я вытащила и проводила. Как часто я кричала, пытаясь дозваться до людей. Но они остались глухи ко мне. Да и кто будет слушать Смерть?
Эль со странным чувством поняла, что она первая, кто разговаривает и кто слушает саму Смерть.
- «Даа…, - задумалась Эль на удивление отрешенно, - после такого моя работа кажется сущей ерундой!».
- Инквизиция была так давно. Неужели вы могли отдать что-то еще? Неужели такое возможно? - горько спросила Эль.
- Тогда я думала, что уже ничего не осталось. Ничего, что я могла бы отдать. Но я ошиблась.
Эль отвела взгляд от бумаг и оцепенела от увиденного. Смерть по-прежнему сидела в той же позе, но лицо!.. Она видела лицо Смерти! Тьма отступила, явив голый череп с черными пятнами. Искорки в темных глазницах мерцали ярко, подобно тлеющим углям.
Едва не задохнувшись, она хотела что-то сказать, но Смерть ее опередила:
-Тайна дружит с Неизвестностью, а та отлично умеет скрывать чужие секреты.
И Эль вздрогнула, потому что поняла, отчего не видела, кто же находится под капюшоном. Она выпила все, что оставалось в стакане и решила, что больше пить нельзя.
- Спустя много лет, я увидела, что люди начали понемногу понимать то, во что превратились. Произошли некоторые перемены, и мне стало легче. Немного. Среди моих сестер и братьев появились новые. Правда, создал их отнюдь не Отец мой, а вы. Сестры, рожденные вами, не понимали нас и не желали говорить. Они были слишком похожи на людей, как мы в свою очередь на Отца нашего.
- Кого создали люди? – недоуменно спросила Эль, - кого вы имеете в виду?
Смерть пожала плечами.
- На самом деле люди ничего и не создавали, - пояснила она, - они лишь вернули тех, кого сами когда-то уничтожили. В мир снова пришло Искусство и Поэзия, Музыка и Литература. Прелестные создания.
Эль опустила голову и посмотрела на свои записи.
- Литературу?
- Да. Вы с моей неродной сестрой неплохо живете, - усмехнулась Смерть, - со мной же она только сотрудничает вместе с братом Вдохновением. Странный дуэт, не находите?
- Если бы не синяк, который я себе оставила, подумала бы, что сплю и вижу невероятное, - пробормотала Эль, - расскажите мне, что вы еще видели?
Смерть замолчала на пару минут. В наступившей тишине был слышен лишь дождь за окном, да едва уловимый шум от диктофона.
- Одним вечером я вновь пришла к убитому человеку. То был мальчишка. Я уже привыкла к такому, но тут увидела рядом с ним его отца и все поняла. И тогда все чувства, которые я могла испытывать, наверное, даже сам разум – все покинуло меня в туже секунду, - Смерть закивала головой, как бы соглашаясь с собственными словами, - отец убил собственного сына. Он сделал это, обезумев. Он уже был почти что мертв и видел меня. Видел, как я забираю его окровавленного ребенка и не хотел отпускать ни его, ни меня.
У Эль расширились глаза. Она поняла, о чем ей только что поведали, и кто был тот безумный отец и ребенок.
- Я помню, что такое смех, - снова заговорила Смерть, - я помню, как гневаться или радоваться. Память все еще при мне. Но подлинность чувств ушла из меня. Осталась только память – мое последнее сокровище.
- Сокровище ли? – бесцветным голосом откликнулась Эль. Смерть хмыкнула:
- А вы делаете успехи, моя дорогая Эль. Понимание – ключ ко многим тайнам. Не потеряйте его.
* * *
Перевалило за полночь. Эль даже не заметила, как пролетело несколько часов. Она чувствовала внутри какую-то наэлектризованность.
- Мы приближаемся к современности. Что же еще вы видели такого, чего не видели раньше? Войну?
- Геноцид, - мягко поправила Смерть, и Эль замолкла, - геноцид заставил меня облачиться в черное, ибо кровь на черном не видна. Пожалуй, даже море крови.
Смерть провела рукой по своим просторным одеждам, и Эль судорожно сглотнула. Ее замутило от странного и резкого запаха, который она почувствовала. Но наваждение прошло так же быстро, как и появилось.
- Есть одна деталь, - бросила Смерть, - возможно, и не столь важная, но, когда я забирала каждого умерщвленного, будь то ребенок или старик, женщина или мужчина, в их глазах не было страха. Лишь огромное облегчение. Они были рады мне. Они были рады, а я лишь плакала, орошая их радость слезами. Их кровь и мои слезы, - Смерть провела пальцем по тому месту, где у нее когда-то были щеки, - меня поражало то, как человек может жаждать причинять боль и убивать. Никогда еще до того времени я не видела такой радости. Люди смогли переплюнуть даже Инквизицию. Невероятно! Я твердила это до тех пор, пока не забрала того, кто стал причиной всего кошмара.
- Это был Гитлер? – вопрос был задал просто так. Эль и так знала ответ. Смерть клацнула зубами.
- Он сам позвал меня, но потом отказался идти. Он думал, что по-прежнему что-то решает, но то время кончилось. Ему пришлось это понять, и тогда я проводила его, как и всех остальных.
- Думаете, именно он был виноват во всем? – спросила Эль, чувствуя, что все может быть гораздо сложнее.
- Отец наш уже давно отдалился от людей, - промолвила Смерть, подняв голову вверх, - кто прав, а кто виноват меня не интересует. Эти вопросы любят задавать люди.
* * *
Эль сделала очередную запись, а затем быстренько пробежала глазами по исписанным листам бумаги. Явственно виднелся пазл, кусочки головоломки. Она решила попытаться понять:
- Вы родились в первый день Творения, не так ли?
- Верно.
- Братоубийство произошло… во второй день?
- Схватываете на лету.
Эль кивнула. До нее кое-что дошло, но она должна была узнать наверняка.
- В третий день убили еврейский детей.
- Да, - еще тише ответила Смерть, кутаясь в черный балахон.
- После этого Иисуса распяли на кресте.
- Четвертый день, - прошептала Смерть. Эль с колотящимся сердце посмотрела записи.
- В пятницу Церковь начинает великую Инквизицию против еретиков, а в субботу Иван Грозный убивает своего сына. Получается, у нас остаётся воскресенье. И геноцид.
Эль замерла с последним листком в руках и замешкалась.
Смерть мягко и тихо произнесла:
- Вы поняли.
Эль подняла глаза и посмотрела на Смерть.
- Но ведь… семь дней… неделя. Получается, что это конец? А понедельник? Он… наступит?
Этот вопрос Эль уже пропищала тоненьким голоском. Смерть встала.
- Мне это не ведомо, - она подошла к Эль и села на журнальный столик, - но я точно знаю, что на следующий день не станет уже меня. Останется только пустота.
- Только пустота, - повторила Эль, откладывая листок в сторону. Смерть сидела, не двигаясь.
- Мы славно поработали сегодня. Вы меня порадовали. Я ещё помню это чувство. Спасибо вам.
Смерть протянула руку и коснулась Эль:
- История родилась и отныне существует.
* * *
Телефон противно завибрировал совсем рядом. Эль разлепила отяжелевшие веки и протянула руку. Автоматически нажав на нужную кнопку, она буркнула:
- Ало…
- Ало! Ало! Эль! Ты меня слышишь?!
Эль медленно поднялась и зевнула до треска за ушами.
- Да, слышу… кто это?
- Эль, с тобой всё хорошо?
- Погодите… погоди, - Эль сфокусировала взгляд и до неё дошло, почему голос знакомый, - Мэд, это ты?
- Ну конечно я! – закудахтал голос в трубке, - я просто не удержалась, звоню тебе всё утро. Просто не могу усидеть на месте. Какая работа, какая работа! Ойей!
- Что? – Эль еще раз зевнула и высвободилась из-под одеяла, а Мэд все не умолкала:
- Я перечитала уже второй раз. Просто бесподобно! Можешь смело бросать своих идиотских клиентов! У тебя талант! Мы столько заработаем!
- Мэд… Мэд! Погоди! О чем ты говоришь? Какая работа? – сна ни в одном глазу. Эль дошла до кухни и налила себе воды.
- Дорогуша, ты потрясающая, правда! Благодаря тебе место главного редактора мне обеспеченно! А твоя книга – настоящая золотая жила! Подумать только!
- А, чего? – вконец запутала Эль, - какая книга?
Она даже пожалела, что в стакане вода, а не чего покрепче.
- Полная перспектив, заставляющая людей платить нам деньги! – взвизгнула Мэд, - срочно приезжай в издательство! Твоя звезда скоро загорится на небосводе! Надо будет распланировать все до мелочей…
Эль положила трубку и уставилась прямо перед собой. Мэд еще что-то болтала.
- «Книгу. Я. Написала. Книгу. Я! Нет. Не может этого быть…», - Эль ударила себя по щеке, но в голове яснее не стало.
- Не может быть, - произнесла она вслух и стала рассеяно тереть гладкую кожу повыше кисти. Голос в телефоне замолчал.
* * *
Прошло три месяца.
* * *
Мэд превзошла себя. Арендованное помещение для сьемок, продажи книг, автографы и даже ее триумфальной речи потрясало воображение. Столы ломились от шпажек с лососем со взбитыми сливками, фужеров шампанского и, конечно же, книг. А народу сколько! Журналисты фотографировали, редакторы переругивались, читатели воевали за место в очереди.
Эль сидела за маленьким столом и подписывала одну книгу за другой. Карминовые ногти, помада, прическа, глаза идеально подведены, ручка с кристаллами Сваровски.
- Вы мой кумир! Такая книга! Спасибо!
Уже, кажется, в тысячный раз Эль слышала эти слова и в тысячный раз отвечала что-то вроде «Рада, что вам понравилось», или «Право, не стоит», или совсем уж коротко «Спасибо».
Только к вечеру длинная веретеница людей, жаждущих получить автограф, сократилась до одного человека. Он как раз подходил. Эль на последнем издыхании взяла книгу, открыла ее и, стараясь не показывать дикую усталость, спросила:
- Как подписать?
Она подняла голову. Перестала дышать. И все вспомнила.
Перед ней стояла Смерть. Судя по всему никто, кроме Эль ее не замечал.
- Подпишите, пожалуйста так: «Я рада, что история родилась».
- История родилась, - Эль закивала и улыбнулась, вспоминая все до последней детали, - и отныне существует.